Как-то часто я стал пользоваться эротическим заклинанием, отметил я про себя этот факт, делая шаг назад и ставя вокруг себя «щит». Может, стоит подумать о повышении частоты его кастования? Весьма удобная штука, оказывается… И без всяких внешних эффектов делается. Незаметно-неожиданно…

Подельники «приласканного» пока не поняли, что что-то пошло не так. Они со зверскими рожами стояли по бокам своего предводителя и пялились на меня, создавая «страшную массовку».

Нет, определенно стоит подумать над повышением скорости, решил я, закончив со «щитом» и начиная вновь создавать «шок любви».

Красный лицом, атаман стал приходить в себя, но едва он набрал в грудь воздуха, собираясь что-то свещать, как его вновь накрыло. Причем так, что в этот раз он упал на дорогу.

— Маг! — заорал один из разбойников.

— Бей! — закричал другой.

Дальше началось движение.

Самый умный, который крикнул «маг», кинулся бежать, тот, кто крикнул «бей» — задрав к небу меч, ринулся на меня, двое оставшихся разбойников остались стоять неподвижно, видно соображая, что им выбрать из предложенных вариантов?

Я сделал шаг вбок, уходя с линии атаки нападающего, одновременно хватая его одной телекинетической рукой за запястье руки с мечом, а второй — потянувшись за давшим деру. Убегать он мне тут будет! Ничего себе! Целых два камня! Щас!

Короче, недолго музыка играла. Ну что они могли противопоставить великой силе любви? Та ничего! Я связал потерявших всякую агрессию после вкачанного каждому «шока» разбойников и запихал их в свой невидимый мешок.

Удачно-то как, подумал я. Вот и средства обмена…

— С тебя десять камешков, — сообщил я, едва Уртриш появился в пентаграмме в образе демонессы.

— А где… — начал тот, глянув на пять тел у его ног и уставившись на мои ноги в штанах.

— Прекрасная эльфийка? С голыми ногами? Уехала она, — перебил я его. — Слушай, давай не будем разводить словесности! Мне уже жуть как остохренел этот мокрый лес, эти бесконечные беседы с облаками и деревьями. Я не эльф. Я хочу хоть в какую-никакую, но цивилизацию! Забирай этих пятерых неудачников, отсчитывай мне мои десять камешков и бывай до следующего раза! Когда я буду в состоянии вести долгие разговоры!

Мой торговый партнер пристально посмотрел мне в глаза, хмыкнул, чуть пожав плечами, достал из воздуха мешочек из красной ткани и высыпал на ладонь все, что в нем было. Отсчитал десяток камней, положил их обратно. Остальные камни снова запрятал где-то в воздухе.

Фокусник, подумал я, внимательно наблюдая за его манипуляциями, как-то это смахивает на Абасовский пространственный мешок… Уж не у демонов ли утащил он свое заклинание?

— Десять, — сказал мой партнер, нагибаясь и кладя мешочек на землю.

Я кивнул.

— Удачи, — на прощание сказал Уртриш, исчезая вместе с разбойниками.

— И тебе, — ответил я уже в пустоту. — Она нам всем нужна…

В зеленых лучах гаснущей пентаграммы на земле лежал маленький красный мешочек.

Интересно, сделал он мне какую-нибудь гадость или нет?

Но ничего аномального в нем мне обнаружить не удалось.

Хорошо. Продолжаем сотрудничество. Я наклонился за мешочком.

Стефания.

— Нет, госпожа маг! Пощадите! Молю всеми богами! Не-эт! Нет! А-а!

Распятый на дыбе заключенный забился, дергая руками настолько, насколько позволяли ему веревки. Его бледное лицо с вытаращенными глазами было перекошено страхом, а открытый рот с гнилыми зубами исторгал вой ужаса, эхом отражавшийся от низкого каменного потолка и стен, резко отдаваясь в ушах.

Перед дыбой в длинном черном плаще до пят, с откинутым на спину капюшоном стояла Стефания. В ее правой, поднятой и развернутой ладонью вверх, руке клубилось небольшое темное облачко. Залитые тьмой глаза поблескивали, отражая свет масляных ламп на стенах. Позади и немного сбоку от Стефании стоял ее учитель — магистр Николас, тоже в черном плаще до пола. Он контролировал процесс.

— И долго мы будем еще слушать его вопли? — поинтересовался он, видя, что его подопечная замерла и не двигается. В интонации вопроса было слышно недовольство.

Стефи не ответила. Темное шарообразное облачко проклятия все так же неспешно вращалось над ее неподвижной ладонью. В этот миг она размышляла о том, как все цепляется одно за другое, создавая цепь вроде случайных событий, но которые в итоге становятся жизнью. И изменить в этой цепи уже ничего нельзя. Ничего… Письмо, обнаруженное под дверью, вызвало желание отомстить. Желание превратилось в просьбу — обучить проклятиям. Но обучение невозможно без практики. И вот она стоит в пыточной городской тюрьмы, а перед ней визжит от страха выделенный «на опыты» заключенный.

«Если я ошибусь, то, вполне возможно, я его убью, — подумала Стефи, глядя на извивающегося на дыбе человека, — убью, смотря ему прямо в глаза. Не в бою, не защищая свою жизнь, а так… ради опыта. Ради того, чтобы стать магом… Это бесчеловечно! Я ведь не убийца! Но если я сейчас этого не сделаю, то я так и останусь никем!»

Перед внутренним взором девушки замелькали картинки: ухмыляющаяся Алистера, кричащая на нее императрица, внимательный взгляд Хайме, болтающие за кустом сплетницы…

«Я не могу быть никем! — с отчаянием выкрикнула про себя Стефания. — Со мной должны считаться, я должна иметь что-то, с чем могу бороться за себя, защищать тех, кого люблю! Это правильно. Но… получается, что для этого я должна стать… палачом».

Стефи обернулась на магистра. Николас, наклонив к плечу голову, ответил ей заинтересованным взглядом. Похоже, он понял, какие мысли обуревают его студентку и чем вызвана задержка. Магистр ничего не сказал в ответ на ее взгляд.

«Нет! Он в свое время сделал выбор. Свой выбор. А я должна решить за себя! Сама!»

Стефания вновь обернулась к воющему заключенному. Выгнувшись дугой, насколько получилось, тот выл на одной ноте, задрав подбородок. Изо рта текла слюна, и от него пахло мочой, помоями и давным-давно не мытым телом. Окинув его взглядом, девушка вновь заговорила сама с собой:

«Разве он стоит моего будущего?»

«Ему больно и страшно».

«Он вор. Он воровал».

«Он страдает. Он живой».

«Все равно его казнят. Или отправят на рудники. Оттуда не возвращаются».

«Но его смерть будет не на твоей совести. Палач не может быть целителем».

«…»

«Палач не может быть целителем».

«Наверное, мне придется отказаться от мечты стать целителем. У меня все равно ничего не получается…»

«Отказаться от мечты помогать людям? Вместо этого — убивать их?»

«Я должна хоть кем-то стать! У меня нет выбора!»