Проблема. Серьёзная проблема. Ну просил же этих старых дураков не говорить ни слова, и вот те раз… Как же сложно доверять другим.

— Когда они успели?

— Когда… — она запнулась, вспомнив о недавнем инциденте. — Когда пришёл целитель и я очнулась. Тогда и рассказали всё.

— Давай ещё раз скажу и больше мы к этому не вернёмся: это ты их спасла.

— Ликус…

— Думай что хочешь, а я буду думать то, что я хочу. И я хочу думать, что это ты их спасла. И впредь так буду думать.

— Но ведь…

— Их. Спасла. Ты. Точка. Не прими ты их в караван, и они бы точно сдохли.

— Вот именно! Если бы я знала об этой гадкой традиции, то сразу бы им всё рассказала.

— И дальше что?

— Я не знаю. Но я бы придумала что-нибудь, если бы знала.

— Слишком много «если бы».

— Но я торговец! — она ударила кулаком по столу. — Хороший торговец обязан знать всё!

— Так вот в чём дело.

Теперь понятно, откуда у неё вся эта неуверенность. Даже не столько неуверенность, сколько какая-то замкнутость. Тут у неё всё сплелось в единый клубок: и принятые в караван дворфы с нарушением правил; и их эта традиция с кровавыми битвами; и то факт, что стоило ей продвинуться в обучении, как она тут же допустила серьёзную ошибку.

— Да, — произнесла Сонтьяла, словно подтверждая мою мысль.

— Тогда позволь спросить: кем ты хочешь быть?

— Не поняла?

— Ты мечтаешь иметь свою конюшню, так?

— Да. Но сначала…

— Но сначала тебе надо накопить денег. Поэтому ты стала торговцем. Но сейчас мне показалось, что ты хочешь стать каким-то мудрецом.

— Нет, я хочу быть торговцем! Мне нравится это! На дорогах опасно, но каждый раз приезжать в новое место или видеть, как изменилось старое — мне нравится! Но…

— Но ты не знаешь многого и поэтому считаешь себя плохой?

— Да! — Сонтьяла разгорячилась, повысив голос.

— А окружающие тебе на что? — Сонтьяла посмотрела на меня явно не понимая, о чём именно я спросил. — Ты в караване одна?

— Нет, я ещё не могу самостоятельно торговать. Со мной всегда Парт, Бром, Лекс. Оглаф с Торклом последние полгода тоже.

— Ну ведь здорово, что во круг тебя столько разумных, к котором ты можешь подойти с вопросом. И, поверь мне: они с радостью тебе на него ответят.

— При чём тут это?

— Да при том, что знать всё на свете невозможно. Понимаешь? Просто невозможно узнать всё за одну жизнь, какой бы длинной она ни была. Это одна из слабостей разумных — мы не способны знать всё. Именно поэтому мы всегда стараемся сбиваться в группы, дополняя друг друга. Ты же только что смотрела постановку, где у каждой расы было то, чего не было у других и пока они не объединились — не стали жить счастливо. Они дополнили друг друга, тем самым устранив слабости. И не только чужие, но и свои. С тобой то же самое: ты не сможешь всё узнать. Никогда.

— Но… — Сонтьяла попыталась возразить, но я ещё не закончил вправлять ей мозги.

— Но это не значит, что тебе нельзя полагаться на других. Подойди как-нибудь к Парту и спроси: что он не знает. Ты сильно удивишься его ответу и длинному списку тех вещей. А потом спроси у Брома и Лекса: знают ли они то, что не знает Парт. И ты вновь удивишься — они будут знать что-то из того списка. Понимаешь? Они помогают друг другу. И тебе тоже.

— Они всегда помогают, — Сонтьяла с теплотой в голосе вспомнила про учителей.

— Ты понимаешь, что я хочу сказать. Поодиночке каждый разумный слаб. Настолько слаб, что его сдует первым же лёгким ветерком. Но стоит ему вступить в группу таких же слабых, как он, и многое изменится. Настолько, что они все вместе смогут противиться даже смерчу. Не надо бояться того, что ты чего-то не знаешь — бойся того, что ты не захочешь что-то узнать.

— Я могу узнать про эти традиции? — спросила смуглянка спустя минуту раздумий.

— Ты про то, что было сегодня? — девчонка в ответ кивнула. — У Оглафа спросить хочешь? — она опять кивнула. — Ну так иди и спроси. Я не знаю, ответит ли он тебе или нет. Но по крайней мере ты будешь честна сама с собой и попробуешь узнать что-то новое.

Сонтьяла сказала, что попробует, и опять с грустным лицом уставилась в кружку. Вино в ней давно остыло и уже не согревало её рук. В принципе, как и моё. Я поморщился и выпил залпом.

— Что тебя волнует?

— Правило, — еле слышно проговорила она.

— Какое правило?

— Я нарушила правило, взяв в караван без обсуждения с начальником охраны.

А вот это уже серьёзно. Если её проблемы «незнайки» решаются быстро, то вот это уже действительно серьёзная проблема, с которой даже я не знаю, что делать. Правда, есть одно решение: туповатое, но ничего другого я придумать не могу.

— Да, это серьёзно. Правила нарушать — это плохо. Можешь постараться и ответить честно: ты хочешь быть торговцем?

— Да, — она посмотрела на меня, словно ища спасения.

— Ты обещаешь мне, что будешь внимательно относиться к своим обязанностям и не нарушишь больше правила?

— Да!

— Значит, я могу быть уверенным, что ты станешь хорошим торговцем. Просто сделаем вид, что это был урок, который ты запомнишь на всю жизнь и больше никогда не оплошаешь. Я верю в тебя.

Сонтьяла что-то сконфуженно прошептала и опустила голову. На какой-то момент я даже заметил, что она улыбнулась даже не столько радостно, сколько облегчённо. Я же посмотрел в опустевшую кружку и понял — пора заканчивать этот день. Слишком много всего произошло незапланированного, хочется уже забрать Лину и просто поехать обратно домой. И сразу лечь спать. Ещё больше хочется проснуться через неделю — жалко, что это невозможно устроить и придётся действовать по старинке.

Сонтьяла уже минуту стояла с опущенной головой, размышляя над моими словами. Расходящийся по домам народ проходил мимо и всё так же одаривал меня презрительным взглядом. Вначале это жутко раздражало, когда я впервые показался на континенте — но со временем я привык настолько, что чувствую себя странно, если не ловлю презрительные взгляды. В такие моменты возникает ощущение, что кто-то украл один из кирпичиков мира у меня из-под ног.

Одно хорошо: народ почти весь разошёлся по домам да кабакам и питейным, и улица практически опустела. До такой степени, что я мог увидеть стену дома с противоположной стороны улицы и стоящий рядом закрытый прилавок, вместе с пустыми столиками и табуретками. Целых пять секунд я мог смотреть на него и не замечать прохожих.

Внезапно, на противоположной стороне проявилась Лина. Она быстрым шагом шла по направлению к восточным воротам. За ней шёл Ренс и что-то говорил ей. Вдруг она резко развернулась и стала отвечать. Она так быстро говорила, что я даже подумал, что обознался. Но когда Ренс что-то сказал, она сложила кулаки на груди и принялась поглаживать большой палец левой руки правым.

— Ликус, я хочу при… Это что, Лина? Какая хорошенькая стала!

Только я хотел активировать умение «Слух гончей» и подслушать их разговор, как Сонтьяла вставила свой восторженный комментарий.

— Да, это она, — посмотрев ей в глаза, я повернул голову обратно, желая закончить начатое.

Не успел.

За прошедшие пару секунд Ренс успел взять эльфийку за обе руки и постарался подтянуть к себе. Та дёрнула руками, вырвалась и собралась убежать прочь — парень протянулся к ней, пытаясь остановить. Он хотел схватить её за плечо. Но вместо этого ухватился за ворот платья и резко дёрнул на себя.

Ренс был намного сильнее Лины, и сильнее платья из дешёвого материала, в которое Лина оделась у ксатов. Звук рвущейся ткани был отчётливо слышен, не говоря уже о сдавленном крике, когда эльфийка падала назад. Стоило Лине упасть, как она тут же скрутилась в калачик, подогнула под себя ноги, закрыла голову руками и согнула спину — по привычке готовясь к избиению.

Ренс всё это время держался за ворот её платья. Когда эльфийка согнулась и платье ещё больше отошло от её тела — он смог увидеть белый мех с изумрудными полосками.

Он закричал, словно его руку обдали кипящим маслом и отпрыгнул назад, всё так же мёртвой хваткой держась за ворот платья. Лину потянуло за ним, она растерялась, пытаясь понять происходящее: упала и ударилась лицом об каменное покрытие улицы. Только тогда Ренс отпустил её и закричал, что она проклята. Пятясь назад, он всё размахивал руками по сторонам, как вдруг ухватился за что-то. Уличный табурет. Не раздумывая Ренс