мой император, что как только отряд пересечёт границу страны, вам будет трудновато проследить за выполнением приказа. Люди верят, что Пустоши пересечь нельзя, и вряд ли захотят пойти на верную смерть. Скорее они предпочтут сбежать и смешаться с каким-нибудь из кочевых племён.

Гэрэл, как всегда, рассуждал логично, и Токхын вынужден был признать про себя его правоту.

— Я верю в твою преданность мне — уж ты-то не предашь меня, верно? — сказал Токхын со всей доступной ему добротой в голосе, но прозвучало это весьма угрожающе.

— Вероятно, Пустоши настолько обширны, что никому не под силу пересечь их, — уклончиво ответил Гэрэл. — Почему вы считаете, что мне это удастся?

— Я хочу, чтобы ты сделал все возможное. Поэтому… Чтобы ты гарантированно добрался куда нужно и вернулся обратно, я… Я готов выполнить твою просьбу — дать в сопровождение мертвеца.

«Чтобы он проследил, что я и остальные не сбежим, точно отправимся туда, куда надо?» — подумал Гэрэл и криво улыбнулся. Если бы даже он захотел уклониться от участия в экспедиции, на Юге ему негде было спрятаться: любой кочевник знал, как он выглядит.

Но он, конечно, не собирался уклоняться.

Он взял большой отряд, чтобы разобраться с кочевниками, и отдельно отобрал людей для будущей экспедиции. В Пустоши они решил позвать с собой не самых сильных и не тех, кто больше других отличился в битвах, хотя ни храбростью, ни воинскими умениями эти люди обделены не были, и даже не самых преданных ему солдат (хотя их верность ему, безусловно, понадобится); нет, Гэрэл старался выбирать тех, про кого он доподлинно знал, что у них не осталось дома ни жён, ни детей, ничего, что привязывало бы их к Чхонджу слишком сильно, — так как честно предупредил этих людей, что из этого похода они могут и не вернуться. Даже так: почти наверняка они не вернутся.

Он прошёлся вдоль ряда воинов, выстроившихся на площади у ворот Чханимун, главного въезда в город. Затем зашагал обратно. Напряжённо рассматривал каждого, пытаясь предсказать, что от кого можно ожидать.

— Вы все, надеюсь, знаете, зачем вас здесь собрали. Сейчас мы двинемся в путь. Если кто-то не чувствует в себе уверенности, что хочет пуститься в это путешествие, боится, что не готов к тому, что нас ждет, ещё не поздно передумать и развернуться. Я не буду осуждать вас за это.

Пауза. Всеобщее молчание. В общем-то, другого он и не ждал: если кто-то в самом деле вздумал бы отказаться от участия в походе, Токхын жестоко покарал бы отступника, и все это знали.

Он продолжил:

— Меня вы все тоже знаете. Но если кто-то вдруг не знает, я — генерал Гэрэл. Меня также, — невесёлый смешок, — называют Жестоким и яогуай.

Он произнёс это, словно передавая себя на их суд. Солдаты взирали на него молча, со смесью страха и благоговения. Яогуай они не боялись, но им как никому другому было известно, что хоть большинство баек о злодеяниях Гэрэла — не более чем выдумка, Жестоким его прозвали не просто так.

В какой-то момент — он не заметил, в какой именно — уважение полностью улетучилось из глаз солдат, остался один страх. И смотрели они уже не на него, а на кого-то другого.

Один из немногих пожилых воинов в отряде робко спросил:

— Господин генерал… а этот второй господин, он что, тоже с нами поедет?

Гэрэл обернулся и увидел за правым плечом переминающуюся с ноги на ногу лошадь и неподвижно, точно статуя, сидевшего на ней Юкинари. Разумеется, он был в своей обычной чёрной одежде и с повязкой на глазах. Он выглядел словно ночной кошмар.

— Да. Он поедет с нами. — И он велел Тени: — Скажи что-нибудь этим людям, чтобы они не боялись тебя.

— Я поеду с вами, — послушно повторил Юкинари. Он говорил, не наклоняя и не поворачивая головы, и казалось, что закрытые повязкой глаза смотрят куда-то за горизонт. — Я буду охранять вас в пути. Я ваш друг. — И, без всякого перехода: — Должен предупредить, моя первая обязанность — защищать генерала Гэрэла. Если мне покажется, что кто-то из вас угрожает безопасности господина генерала, я устраню этого человека.

Солдаты заметно побледнели. Некоторые изо всех сил вцепились в поводья, преодолевая желание развернуть лошадей и броситься отсюда прочь.

Гэрэл вымученно улыбнулся.

— Ну, в путь. И сними уже эту повязку, людей пугаешь.

Глава 26. Кочевники

Первые дни пути на Юг выдались спокойными. Поначалу солдаты шарахались от Юкинари, потом вроде бы привыкли. В контрасте с живым мертвецом Гэрэл и вовсе перестал их пугать, они даже решались заговаривать ним.

— Куда мы едем-то, господин генерал? — спросил кто-то.

Об этом Гэрэл спросил себя сразу, как только получил от Токхына согласие на поход. Пустоши были его последней, но не единственной надежой найти волшебство. Он не собирался сразу опустить руки и отправиться прямиком в неизвестность: он же не самоубийца. Надо было ехать к кочевникам, искать, но куда именно ехать, искать — что?

И тут ему вспомнился тот случай на излете лета — полтора года прошло с тех пор, — когда солдаты из крепости Намдо нашли в степи израненную девочку-лисицу…

Три Брата, сказала она.

Он знал это место. Три горы, торчащие посреди плоской, как доска, степи будто какие-то уродливые игральные фигуры, и между гор — долина, где благодря бегущим с гор речкам всегда была вода и хорошая трава. Улусы кочевников постоянно меняли место пребывания в зависимости от времени года, корма, обилия или недостатка воды в том или другом месте, но к Трем Братьям племя Баатара возвращалось регулярно.

«А вдруг там есть другие такие же, как она?» — спросил тогда возле мертвой Чужой девочки молодой солдат, а Гэрэл отмахнулся от этого вопроса — не потому что он показался ему глупым, просто он подсознательно боялся, что с яогуай вернутся все ужасы тех лет, что он провел в племени Баатар-хана. Поехать туда значило повернуться лицом к себе, к своему детству, которое он много лет с переменным успехом старался выбросить из памяти. Но рано или поздно придется это сделать, ведь так?

Он спросил, кому сейчас принадлежат эти земли.

— Улусу Оэлун-хатун, — последовал ответ.

Оэлун, Оэлун… Что-то мелькало у него в памяти при этом имени, но ускользало. Впрочем, это было довольно распространенное имя среди кочевников. Он никогда не встречался с этой женщиной, Оэлун-хатун, — территория, в пределах которой кочевал управляемый ею союз племен, находилась близко от границ Чхонджу, но