На следующий день с Н.И. Савинкиным в 9.00 мы уже были в Кремле. В кабинет к Леониду Ильичу один за другим шли секретари ЦК, члены политбюро, и только в 9.50 нас приняли.

Я доложил: «Товарищ Маршал Советского Союза, генерал-полковник Язов для беседы прибыл». Я заметил, в кабинете находились К.У. Черненко и Н.И. Савинкин. Леонид Ильич пригласил нас сесть за стол и спросил: «Вас просеяли?» – «Да, – подтвердили мы, – наши документы изучили и с нами побеседовали». Несколько напутственных слов, и Константин Устинович сказал: «Леонид Ильич, пора. Поговорим еще на политбюро». И мы прошли вместе с К.У. Черненко в Ореховую комнату.

Мысленно я возвратился в 1972 год, когда министр обороны маршал A.A. Гречко пригласил Леонида Ильича встретиться с руководящим составом Вооруженных сил. В темно-синем костюме легкой походкой Брежнев поднялся под аплодисменты всего зала на трибуну и, отложив в сторону бумаги, полтора часа беседовал с генералами и офицерами Министерства обороны.

Тогда, в 1972-м, Леонид Ильич был в полном здравии, со знанием дела отвечал на наши вопросы. А сегодня Леонид Ильич с трудом подбирал слова вроде: «Вас просеяли?»

Возможно, на здоровье генсека повлияло покушение, когда офицер Ильин из Ленинградского топографического отряда у Боровицких ворот Кремля расстрелял магазины двух пистолетов Макарова. По радио объявили, что космонавты едут в первой машине, а во второй – Леонид Ильич Брежнев, но генеральный секретарь ехал в пятой машине, это его и спасло.

Серьезно Леонид Ильич заболел осенью 1974 года, когда после проводов американской делегации, возглавляемой президентом Фордом, на переговорах во Владивостоке по ограничению стратегических наступательных вооружений он отправился с визитом в Монголию. По пути в Монголию прямо в поезде произошло нарушение мозгового кровообращения. Надо было бы уйти с высокого поста, но «верные друзья» отсоветовали.

Доклад по каждому кандидату был коротким. Вопросов члены политбюро не задавали, все соглашались с назначением, коль Леонид Ильич произнес: «Я беседовал».

Нам сказали: «Ждите приказа министра обороны». Мы вышли втроем на Красную площадь, немного поговорили и разъехались по своим округам.

Зима стояла на редкость морозной. В Доме офицеров в Хабаровске, где мы собрались встретить Новый год, было довольно прохладно. Я думал о вступлении в новую должность, надлежало решить и домашние проблемы.

Числа 10 января я отправил в Алма-Ату Эмму Евгеньевну с дочерью Ульяной, которая училась в девятом классе, а сам на следующий день вылетел в Чехословакию. Прилетели поздно вечером. На аэродроме Божий Дар встречали Д.С. Сухоруков, члены Военного совета, начальники родов войск и служб.

Утром мы с Д.С. Сухоруковым поехали в Прагу познакомиться с послом СССР В.В. Мацкевичем, имели в виду представиться Г.Н. Гусаку – президенту ЧССР, но он находился на отдыхе, поэтому нас принял Любомир Штроугал – председатель Совета Министров.

Каких-либо замечаний в адрес Центральной группы войск предсовмина не сделал, сказал лишь, что уполномоченным представителем чехословацкой стороны является начальник Генерального штаба, генерал-полковник Карел Русов, он оперативно и решит все ваши проблемы.

Министр обороны Мартин Дзур находился на медицинском обследовании, и мы заехали к Карелу Русову, с которым и обговорили все вопросы, связанные с проведением совместного учения «Дружба-79» на полигоне «Доупов».

Во второй половине дня заслушивали доклады командующего ракетными войсками и артиллерией, командующего войсками ПВО, командира 131-й авиационной дивизии, начальника тыла, а утром с Дмитрием Семеновичем вылетели в Братиславу, он хотел попрощаться с секретарем ЦК Компартии Словакии товарищем Ленартом.

Так начались рабочие будни. Старшим офицером для поручений был полковник Александр Сергеевич Курдыбанский. Целую неделю мы посвятили знакомству с войсками, объехали полигоны «Доупов», «Либава», «Мимон», «Аремов-Лаз». С начальником разведки побывали в разведывательных частях группы, а с командующим ракетными войсками и артиллерией объехали подчиненные ему части. Командовал «богом войны» генерал-майор B.C Устюгов, как говорят, природный артиллерист. В подчиненных ему войсках я нашел должный порядок и оценил достаточно высокую воинскую дисциплину.

Генерал-майор П.П. Полях представлял соединения и части противовоздушной обороны, которые, кроме занятий по боевой подготовке, несли боевое дежурство в системе ПВО Чехословакии. Одна из частей находилась на «Эмбе» – полигоне, где проводила зачетные боевые стрельбы.

Вскоре Дмитрий Иванович Литовцев, старший представитель штаба Варшавского договора при министре обороны Чехословацкой народной армии сообщил: генерал армии Мартин Дзур приглашает меня на беседу. В этот же день я приехал в министерство обороны ЧНА, генерал Мартин Дзур узнал меня, мы вместе учились в академии Генерального штаба.

Он рассказал о реакции партийных функционеров и военных на ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году. Отметил, что весьма плодотворно работали с генералом Сухоруковым. Он также сказал, что среди больших военных начальников находятся и такие, которые приторговывают. Привозят из Союза телевизоры и продают вдвое дороже. Вообще-то это мелочь, но она сказывается на авторитете советских офицеров.

Далее он сообщил: с чехословацкой стороны помощником руководителя учения «Дружба-79» назначен командующий армией генерал Петржила и что от ЧНА на учение привлекается 20-я дивизия, которой командует полковник Вацлав Вацек. Я в свою очередь проинформировал министра о том что, от нашей группы выделяется 48-я дивизия под командованием полковника В.А. Харитонова.

Вскоре позвонил посол, сообщил, что президент на службе и готов меня принять. Мы с членом Военного совета поехали на прием к Густаву Никодимовичу Гусаку. Принял нас президент в Пражском граде, часовые стояли с карабинами на караул, рослые, подтянутые воины Чехословацкой народной армии.

Сначала нас провели в комнату, где стоял круглый стол, украшенный цветами. Густав Никодимович поздравил меня с назначением и предложил сесть за стол. Он подал знак, и официант принес по маленькой рюмке коньяка и орешки. «За здравие», – произнес президент. Мы пригубили и почти полные рюмки поставили на стол.

Двумя годами раньше у Густава Гусака погибла жена, летела на вертолете в Словакию. Погибли все: и пассажиры и экипаж. От горя Гусак даже запил… Посол мне потом рассказывал, что Леонид Ильич приезжал поговорить, помочь другу, подбодрить.

Почти два года я служил в Чехословакии, но никогда не видел Густава Никодимовича навеселе. Он взял себя в руки, заглушив неутешное горе работой.

Гусак был настоящим другом советского народа. В праздники – День Победы и День освобождения Праги от фашистов – все руководство партии и государства приходило на Ольшанское кладбище возлагать цветы на могилы воинов Советской армии. Стоял в Праге и памятник Маршалу Советского Союза Ивану Степановичу Коневу, командующему войсками Первого Украинского фронта, который участвовал в освобождении Праги.