Бурцев отправил Эрдели письмо, в котором в очень корректных выражениях просил его с ним повидаться, чтобы переговорить о деле Скоблина раньше, чем он выступит в печати. В ответ последовал телефонный звонок. Бурцева вызвал состоящий при Эрдели корнет Кирилл Анатольевич Половцев и заявил, что Эрдели просит его повидаться с Бурцевым и от его имени дать все ответы на вопросы. При этом Половцев добавил, что в данном случае он является наиболее доверенным лицом генерала Эрдели.

Это свидание состоялось на другой же день на квартире у Бурцева. Из разговора с Половцевым выяснилось следующее:

Эрдели, получив рапорт Федосеенко, доложил его Миллеру и заявил при этом, что он не считает возможным оставить это дело без последствий и полагает, что необходимо назначить по нему расследование. Миллер первоначально категорически отказал в этом, но затем вновь вызывал к себе Эрдели и сообщил, что он признает возможным поручить расследование этого дела уволенному бывшему прокурору Григорьеву как специалисту подобного рода дел. Однако с таким решением вопроса Эрдели не согласился и ответил Миллеру, что подобного рода келейное разбирательство дела никого не удовлетворит и что необходимо произвести более широкое расследование при непосредственном участии лиц, которые пользуются доверием военных кругов, чтобы успокоить возбуждение, в кругах этих, несомненно, растущее. С такого рода постановкой вопроса Миллер не согласился, и на этом всё дело пока и застопорилось.

На вопрос Бурцева — известно ли что-либо Эрдели относительно позиции, которую предполагает занять Скоблин, Половцев ответил, что у них имеются сведения, что Скоблин считает себя выше всяких подозрений и обвинений, а потому просто никому и никаких по этому делу объяснений давать не намерен.

Половцев сообщил, что Эрдели смотрит на Бурцева в данном деле как на своего союзника и рассчитывает на его поддержку в своих требованиях относительно полного расследования дела Скоблина. Из разговора Бурцев вынес впечатление, что Эрдели находится в нерешительности и не знает, что ему надо делать дальше. Видимо, он очень рад, что за дело это взялся Бурцев.

Сам Бурцев считает, что главным действующим лицом во всей этой истории является не сам генерал Скоблин, а его жена Плевицкая.

В 1918 году, во время борьбы Красной армии с белой, Плевицкая находилась в СССР и в качестве народной певицы разъезжала по фронту, давая свои концерты, чтобы подбодрить красноармейцев на борьбу с белыми. Во время одной из таких поездок она вместе с отрядом красных, где она давала свой очередной концерт, попала в плен к белым и немедленно же перекрасилась в антибольшевичку. Здесь она и познакомилась со Скоблиным, сошлась с ним, а затем и вышла за него замуж.

В Константинополе, в период перехода Слащёва к красным, Плевицкая упорно уговаривала Скоблина последовать его примеру, убеждая его тем, что она как русская народная певица легко может там хорошо устроиться и продвинуть и своего мужа. Однако Скоблин на это не согласился.

Ходили затем слухи о сношениях Плевицкой с большевиками и в парижской эмиграции. В частности во время ее поездки по Америке лица, организовавшие эту поездку, убедились, что в этом деле участвуют большевики, и порвали с Плевицкой. Тогда же эти лица предупреждали Бурцева о подозрительности Плевицкой, но Бурцев за неимением достаточно основательных фактических данных выступать против нее не счел возможным.

Бурцев предполагает, что если обвинения Скоблина правильны, то в деле связи его с большевиками главную роль играла Плевицкая. Даже может быть, что сам Скоблин и ни при чем, но Плевицкая вследствие своей близости к мужу знала о всех делах и могла сама всё передавать большевикам. Во всяком случае, по мнению Бурцева, огромное значение имеет тот факт, что по точным имеющимся у него сведениям до похищения Кутепова Скоблин с женой очень бедствовали, а затем у них неизвестно откуда появились крупные средства, и они начали вести широкий образ жизни».

Всё это представляло большую опасность для Плевицкой и Скоблина.

Но сказалась своего рода корпоративная солидарность. Эрдели слишком явно хотел играть первую скрипку в РОВСе и настроил против себя бывших командиров частей Добровольческой армии. Преследование Скоблина воспринималось как недостойная попытка вывести из игры влиятельную фигуру. Большинство генералов заняли сторону Скоблина.

Сергей Шпигельглас писал из Парижа 6 марта 1935 года:

«Опасность, угрожавшая 13-му, принудила нас к исключительной выдержке, а возникавшие варианты контрмер подвергались многократному анализу и в конце концов отпадали, признавались несостоятельными, не говоря уже о тех, которые мы не в силах были осуществить.

Ряд способов (телефонные звонки, анонимки) воздействия на командный состав в смысле „разоблачения“ Ивана Эрдели казались действенными, но от них пришлось отказаться, потому что все они имели и свою обратную сторону. Лучшим оказалось выжидание. Положение 13-го теряет постепенно свою остроту, но остается по-прежнему опасным. Метод „тихой сапы“ Эрдели, просачиваясь наружу и становясь ощутимым для головки РОВС’а, превращается в свою противоположность, создавая угрозу для самого Эрдели.

Есть некоторые шансы, что как только Миллер до конца осознает „вредительскую“ линию Эрдели, он предложит ему оставить пост начальника 1 отдела».

Для Скоблина и Плевицкой одна неприятность следовала за другой. Поздно вечером 27 февраля 1935 года супруги попали в автокатастрофу.

О случившемся парижская резидентура узнала из газеты «Последние новости», где было написано, что Надежду Плевицкую и Николая Скоблина извлекли из автомобиля в бессознательном состоянии и доставили в больницу. 1 марта газета сообщила:

«Известная певица Н. В. Плевицкая и ее муж ген. Скоблин стали третьего дня жертвами тяжелой автомобильной катастрофы.

В среду, около 10 часов вечера, Н. В. Плевицкая и ее муж возвращались из Парижа в Озуар-ла-Феррьер в своем автомобиле. Близ Венсена на машину их наскочил грузовик, неожиданно выехавший на дорогу слева. Удар был так силен, что автомобиль сплющился.

Н. В. Плевицкая и ген. Скоблин были извлечены из машины в бессознательном состоянии и доставлены в госпиталь, где им была оказана первая помощь. Вчера утром ген. Скоблина перевезли в клинику „Мирабо“, где его должны радиографировать. Состояние его не внушает опасений. В клинике „Мирабо“ находится и Н. В. Плевицкая, получившая ряд сильных ушибов и общее сотрясение. Популярная артистка надеется, что, несмотря на полученные ранения, ей удастся выступить 7 марта в концерте в пользу строящейся в Озуар-ла-Феррьер церкви».

Центр потребовал разъяснений от парижской резидентуры: что случилось со столь важным агентом? И вообще что это — случайность или покушение?

В личном деле Скоблина появилась справка: «Дуче сообщено, чтобы он немедленно сообщил подробности катастрофы с 13-м, состояние его здоровья и причины его молчания по этому случаю».

Шпигельглас сам рвал и метал:

«Я умышленно не осведомил об этом несчастном случае по телеграфу, ибо опасно доверить шифру такого рода сообщение. Я сижу, как на иголках, ни позвонить по телефону, ни посетить их не могу. Рассчитываю, что она (Плевицкая. — Л. М.), выписавшись из больницы первой, найдет способ со мной связаться. Но предположение, что именно 13-й будет назначен Миллером центральным руководителем всей активной работы, становилось уже совсем реальным, но временно отпало из-за того несчастья, которое постигло 13-го».