— Это дерево умирало, зиму оно не пережило бы. Его и продадите.

— Да скажи ты ему! Что он рехнулся! — никак не может успокоить Тарик.

Пожимаю плечами, поскольку не в состоянии ответить. Голова раскалывается, мне выбило пару зубов, и я не чувствую правую ногу. Так что сижу, прихожу в себя и пытаюсь понять, какого лешего я вообще так озаботился этим Новым годом. Всю жизнь жил без него и радовался! Так нет же! Понесла меня нелегкая в лес на ночь глядя! Шут знает зачем!

— Ладно тебе. Если втроем понесем — все будет нормально, — жизнерадостно говорит этот сумасшедший.

— Зачем?! Никто не купит этого монстра!

— Ты не понимаешь, — вздыхает Аид. — Нельзя навести морок на мертвое дерево, но я могу разделить эту ель на десять симпатичных елочек прямо в городе. Я уверен, они уйдут по высокой цене.

— Это как?

— Магия Вечного леса. Мы всегда так делаем, если дерево умирает — пытаемся превратить его в несколько небольших деревьев, и одно из них всегда оказывается жизнеспособным. Его-то я в лес и верну. Только перед этим поставлю в ведро с землей и отнесу в наш дом. Ты же хотел нам одну елку отдать.

— Он и впрямь может сделать то, что сказал?

Гном смотрит на меня. Широко улыбаюсь, сижу в снегу и слушаю непрерывный звон в ушах.

— Не знаю почему, но твой друг явно в тебя верит, — произносит Тарик.

— Ну и как понесем эту махину?

— Хм… Да мы ее даже втроем не поднимем. Она же такая здоровая.

— К счастью, лошадь не пострадала, так что один конец положим на уцелевшую часть саней…

— Очнись! Сани под елкой. Ты их не достанешь!

— Хватит ныть. Ты гном или кто? Только и делаешь, что сидишь и скулишь. Вон, смотри. Темный эльф с пробитым черепом, но держится бодрее.

Гном ругается, внимательно смотрит в мою сторону, и, кажется, ему становится стыдно.

— Хм. Ладно. Только… хорошо было бы, если бы он перестал так улыбаться. А то… аж мурашки по коже.

— Санки выкапывай из снега, а не на него смотри.

— Ладно.

Еще через час меня ставят у самой верхушки ели и водружают ствол на плечо. Я покачиваюсь. Аид нервничает и уточняет, как я?

Улыбаюсь. Говорить пока почему-то не получается.

Корни и огромный кусок ствола привязываем к саням, которые должна тянуть перепуганная, вздрагивающая от малейшего шума лошадь.

— Ты понесешь середину ствола, Фтору мы дадим верхушку. — Светлый кутается в плащ и проверяет крепления на санях.

Гном хмурится, чувствуя, что его снова дурят.

— А ты что понесешь?

— Я не понесу. Я поеду. На лошади.

У гнома отвисает челюсть.

— Сам подумай, кто-то же должен направлять лошадь, а то мы так далеко не уедем.

— А чего это ты должен управлять? Я тоже дорогу неплохо помню!

— Ты сильнее. Я просто не потяну такую тяжесть.

Гном хмурится.

— А Фтор сейчас не понимает, где находится — после удара-то веткой по голове.

— Все равно… дуришь ты меня, светлый. Чувствую, что дуришь.

— Пошли, помогу ствол на плечо закинуть. Фтор! Иди сюда.

Неохотно поднимаюсь и куда-то иду. На полпути меня берут за шкирку и волокут обратно. На плечо водружают что-то тяжелое и колючее, отчего ноги погружаются в снег по бедра.

— А он потянет? — пыхтит гном с сомнением.

— Он сильный, — улыбается Аид и идет на свое место.

— Знаешь, светлый, если ты мне в городе вот из этой махины елок не сотворишь… обещаю, что эту ель будут помнить все светлые эльфы разом. Усек?

— Я понял. Поехали.

«Караван» трогается. Ствол и плечо дергаются вперед, я падаю.

Мы останавливаемся.

— А-а-а-а!

— Что такое?

— Мальчишка упал… подними его, пока мне спину не переломило! Она ж тяжеленная! — орет гном.

Меня поднимают, снова водружают ствол на плечо и просят не падать. Улыбаюсь.

— Как он там?

— Улыбается.

— Вот это и пугает. Спроси у него чего-нибудь.

— Ну… ты как?

Моя улыбка становится шире.

— Короче, он в норме.

— Это он сам так сказал? — спрашиваю с крайним подозрением в голосе.

— Да.

— А-а… тогда ладно.

Караван снова трогается, гном тянет ель вперед. Я с трудом иду следом, обнимая колючую махину.

— Эльф! Э-э-эльф! — орет гном истерично.

— Чего?

— Малец куда-то вбок идет! Меня заворачивает!

— Сейчас.

Меня дергают за шкирку и велят застыть.

— Хм… может, и впрямь мне понести…

— Неси ты! А то я дрожу от одной мысли, что он снова упадет. У меня же тогда не только плечо — позвоночник в труселя осыплется!

— Ладно. Фтор. Сядешь на лошадь и повезешь нас в город. В го-род. Понял?

— Чего он там говорит?

— Кивнул.

— Точно кивнул или улыбается снова?

— Кивнул с улыбкой.

— Гхр, как же мне вся эта затея не нравится!

— Ну иди.

Иду. Тяжесть с плеча исчезла. С трудом понимаю, что где-то должна быть лошадь. В ухо что-то орет гном, мимо которого я иду. О! Лошадь. Забираюсь на нее и тяжело дышу.

Пять минут спустя слышу:

— Фтор! Ты лошадь нашел?

Аид что-то говорит. Наверное, надо что-то ответить? Только вот что?

— Если нашел — езжай к городу!

— Пни ее! — Это уже говорит гном.

— Не пни, а попроси доехать!

— Нет, пни!

— Нет, попроси.

— Короче, если мы сейчас не поедем, я брошу эту хреновину, и мы поскачем на тебе!

Хлопаю лошадь по шее, бью ногами, дергаю за уши. Она — стоит на месте. И дрожит.

— Фтор, зараза! Ты где?! — В голосе гнома слышится истерика.

Выпускаю когти и задумчиво на них смотрю. А если немного оцарапать круп?

Лошадь взвивается на дыбы и рвет вперед так резко, что я едва удерживаюсь на санях. За спиной раздаются вопли и поминания гхыровой матери.

— По-мед-ле-е…

— Я не мо… ма-ма…

— Держи-и… горо… скор… Фто-ор!

Оборачиваюсь и вглядываюсь в метель. Что они там говорят?

— Помедле… Фтор… Фтор!