– Ты когда-нибудь рассказывала о нем родителям?

– Никогда. Если бы отец узнал, он бы вышел из себя. Мексиканская кровь бывает такой же горячей, как твоя.

– Тогда, наверное, ты правильно сделала, что не сказала.

– Может быть. Но ты ведь тоже ничего не сделал.

– Ты не моя дочь.

Мария рассмеялась:

– Насчет тебя папа еще сомневается. Из-за твоего прошлого.

– О’кей.

– И из-за твоих нынешних привычек.

– О’кей.

– Он даже думает, что это ты меня преследуешь.

– Почему?

– Он утверждает, что вчера утром видел твою машину на соседней улице, когда гулял с собакой. Конечно, папа беспокоится, но иногда он перегибает палку.

«И я тоже».

В дверях Мария поцеловала Колина на прощание. Хотя он и предложил проводить ее в офис, как делал всю неделю, девушка сказала, что доберется сама, а он пусть идет на занятия. В ту минуту Мария поверила своим словам, но, сев за руль, она тем не менее невольно задумалась, нет ли на хвосте Лестера. Впервые после переезда из Шарлотты она почувствовала, как сердце бешено заколотилось без всякой видимой причины. Стало трудно дышать, в глазах потемнело.

Инстинкт взял верх, и Мария остановилась на обочине, чувствуя, что теряет голову.

В груди все сжалось.

О боже.

Это ненормально.

Она не могла вдохнуть.

В глазах продолжало темнеть, сознание ускользало.

У нее сердечный приступ! Нужно вызвать «Скорую»!

Она умрет на обочине.

У Марии зазвонил телефон, но она лишь смутно слышала это. Потом пришло сообщение.

Мышцы груди сжались.

Воздуха не хватало.

Сердце продолжало колотиться, и Мария ощутила ужас. Девушка подумала, что вот-вот умрет.

Она положила голову на руль, ожидая конца.

Но конец не настал.

Следующие несколько минут она продолжала умирать… а потом ожила.

Спустя некоторое время Мария уже смогла поднять голову с руля. Дышать стало легче, вернулось боковое зрение. Сердце колотилось, но не так бурно.

Ее еще трясло, но заметно полегчало. Она убедилась, что у нее каким-то чудом не произошло сердечного приступа.

И что, к сожалению, панические атаки вернулись.

Только через полчаса ее состояние пришло в норму – к тому моменту девушка уже была в офисе. Барни оставил для Марии новое дело: одна семья подала в суд на региональную клинику за так называемую синегнойную инфекцию, которая привела к смерти пациента. Барни торопливо нацарапал записку, в которой просил Марию поскорее начать поиск соответствующих прецедентов, чтобы усилить сторону защиты.

Мария раздумывала, с чего бы начать, когда у нее зазвонил мобильник. Она взглянула на экран, затем еще раз, чтобы убедиться, что ей не померещилось. Серена?

И нажала на кнопку.

– Привет, – сказала она, – что случилось?

– Ты в порядке?

– А что?

– Я звонила раньше, но ты не ответила, – заявила Серена.

– Извини, – ответила Мария, вспомнив панический приступ. – Я была за рулем.

Она ведь не покривила душой – и задумалась, как это расценил бы Колин.

– Как там расследование?

– Пока никак.

– Ты звонила Марголису?

– Позвоню, если и сегодня от него не будет новостей.

– Я бы на твоем месте уже позвонила.

– Не сомневаюсь. Ну, так в чем дело?

– В смысле?

– Ты никогда не звонишь так рано. И почему ты не в колледже?

– Лекция начнется через пять минут. И я просто обязана кому-то рассказать. Вчера вечером мне пришло письмо. Я вошла в тройку финалистов. Видимо, ужин с родителями оказал на директора фонда позитивное влияние. Хотя в письме это напрямую не сказано, я, кажется, в шаге от Гран-при.

– Гран-при?

– Ну, есть такая награда в гонках.

– Я в курсе. А ты-то откуда знаешь?

– Стив смотрит гонки по телику. И меня тоже заставляет смотреть.

– Значит, у вас все серьезно?

– Ну, не знаю… в моей группе есть один очень славный парень. Он, правда, постарше и встречается с моей сестрой, так что, наверное, могут возникнуть сложности…

– О да.

– Я очень рада, что ты ненадолго забыла про самолюбие и поговорила с Колином.

– Мое самолюбие тут ни при чем.

– Самолюбие, стычка в баре – все равно.

– Ты знаешь, что ты ненормальная?

– Да, – признала Серена. – Но до сих пор это мне не мешало.

Мария рассмеялась.

– Прекрасная новость, – сказала она. – Насчет стипендии.

– Но пока что рано радоваться. Не говори маме с папой.

– В прошлый раз не я им проболталась.

– Факт, – ответила Серена. – Они по-прежнему думают, что ты ночуешь у меня в общежитии?

– Да. Теперь моя очередь просить «не говори маме с папой».

Серена засмеялась:

– Я никому не скажу. Но мама почти уверена, что ты ночуешь у Колина. Она, конечно, предпочитает не задавать вопросов, чтобы не слышать неприятных ответов, и сегодня, скорее всего, эта тема не всплывет.

– Сегодня?

– Ну да.

– А что сегодня?

– Ты издеваешься?! Мамин день рождения и семейный ужин. Только не говори, что ты забыла.

Ой.

– Серьезно? Ты что, не читаешь мои посты? Не заглядываешь в «Твиттер»? У тебя, конечно, много дел, но как можно забыть про мамин день рождения?

Придется отменить ужин с Джилл и Лесли. Но ведь они поймут, правда?

– Я приеду.

– С Колином?

– Он работает. А что?

– Потому что я думаю, не привезти ли Стива.

– А как одно связано с другим?

– Напрямую. Если папа будет весь вечер рассматривать Колина, у него не останется времени на Стива. И родители решат, что по сравнению с Колином Стив просто душка.

Мария нахмурилась:

– Не смешно.

Серена хихикнула:

– А по-моему, смешно.

– Я кладу трубку.

– До вечера.

После разговора с Сереной Мария шла в кабинет Джилл и поняла, что необычайно волнуется. Она сомневалась, что Лесли обидится – это всего лишь случайность, – но Мария не хотела, чтобы та сомневалась в ее компетентности. Но, когда девушка призналась подруге, Джилл расхохоталась: