стороне от нашего маршрута, и один проверяющий, болтающийся в лесу, вовсе не «многие». Оставалась лишь вероятность, что они имеют в виду кого-то из снабжения станций, но насколько я знал, всё нужное им поставляют на беспилотниках.

— Ещё трое людей прилетели недавно на большой летающей птице. В двух днях пути на юг. Тоже говорили, что приехали проверять ваши поселения. А на деле убили двоих Гигл.

— Нам очень важно знать, кто эти люди. Мы можем остановить их.

Солдаты отошли в сторону и о чём-то долго и оживлённо беседовали несколько минут. Потом один из них убежал куда-то в сторону города, а наш собеседник ответил.

— Они в окружении. Мы сторожим их. Мы должны получить разрешение, чтобы вы могли пойти с нами. Отдайте нам оружие. Ты главный?

Я кивнул. Собеседник махнул рукой в сторону леса и молча, не сговариваясь, пошёл передо мной. Сзади, словно конвоир, зашагал солдат вместе с раптором.

Как я и догадался, мы шли по тропе к храму. Уже издалека я заметил, что в светлое время суток здесь гораздо более многолюдно — между потухшими светильниками, вокруг шалаша стояли мрисса — в разной одежде, разного возраста. Подойдя поближе, я увидел, как все они держали в руках какие-то маленькие свёртки, которые по очереди отдавали двум служителям, одного из которых я видел ночью. Служители стояли у входа под навес.

Толпа расступилась, увидев нас и солдат. Послышались удивлённые возгласы, дети и подростки, завидев меня, испуганно спрятались за спины взрослых.

Я заметил, как к навесу от дальней его стороны идёт узкая канава с непривычно-чистой водой, вдоль которой идёт тропа. Канава заканчивалась под навесом, и я увидел, что под бревенчатой крышей расположен небольшой бассейн.

Сопровождающий что-то отрывисто сказал служителям, и они пропустили нас двоих внутрь.

Солдат опустился на колени и осторожно, тихо коснулся воды — мутноватой, резко пахнущей.

Из глубины вынырнула голова. Она напоминала голову взрослого мриссы, только была меньше раз в пять. Тонкая, белая, полупрозрачная кожа альбиноса, торчащие за ушами отростки жабр. На шее у него был тонкий браслет не то из латуни, не то из золота. Он уже не был головастиком, но и взорослым так и не стал. Я вспомнил всё то, о чём смотрел когда-то в фильмах и читал в книгах. Фратрия Гью — дитя неотении. Это особые, не то отбракованные, не то специально выбранные головастики, которых с момента вылупления кормят какой-то особой отравой. Из-за этого они так и не вырастают большими, оставаясь в форме головастика, но со временем точно также приобретают способность к размножению, способность говорить, мыслить, размышлять.

Солдат запел. Переводчик плохо переводил пение, но он выхватил из потока слова «Чужаки», «пустить», «проверить». Его монолог продолжался недолго. На пару минут всё стихло, даже негромкие разговоры из очереди у шалаша. В меня пытливо вглядывались красные, немного безумные глаза жреца-головастика. Мне показалось, что он смотрит мне прямо в душу, читает мою память, как могут её читать Сеяные у простых людей.

И я вдруг понял, кто является настоящим правителем мрисса. Нет никакого верховного императора, тайных правящих семей. Есть такие вот крохотные бассейны, разбросанные по всей центральной части страны, и есть полубезумные головастики, которых посещают видения. И не важно, что где-то за спинами у всего общества стоят Дворцы Сеяных, именно Гью, и только они были и будут истинными владыками своего странного народа.

Внезапно жрец тонко, пронзительно засвистел, переводчик на шее у солдата перевёл:

— Пустить, его путь, пустить, пусть идёт!

— Пустить, его путь, пустить!.. — из воды высунулись ещё три головы в браслетах, одна из которых была угольно-чёрной.

Солдат повернулся ко мне.

— Мы отправимся с вами. Путь лежит через Меомрасотал.

Глава 4

Меомрасотал

Нас везли на десятиместной галере, надев на головы полупрозрачные мешки. Как я понял, солдаты не хотели выдавать нашего присутствия и вносить смуту в население — что ж, вполне разумно. Тем более, что мешок почти не мешал обзору.

Великая река завершилась огромной дельтой, впадавшей в не менее значительное озеро — одно из пяти Великих Озёр. Меомрасотал мы прошли по самой границе его обширной территории, на месте входа в канал, соединяющий наше озеро с тем, что расположено южнее.

Вдоль десятиметрового канала по обоим берегам виднелась бесконечная череда торговых рядов, крохотных пристаней, загонов для морских коров, пастбищ для каких-то странного вида водосвинок, садков для рыб, детских садов, где резвились вместе головастики и подросшие груднички-прыгуны. По накидным мостикам перемещались странные дамы с веерами из цветных листьев, грузчики, музыканты с арфами, переносящие на спине десятки пузырей-инкубаторов.

Почти все строения вдоль берега были двухэтажными. На отдалении то и дело виднелись редкие, но от того ещё более заметные каменные строения и значительные, в десятки метров в высоту, обелиски и идолы. Один раз я заметил нечто, напоминавшее не то воздушного змея, не то небольшой аэростат. Баржи перевозили всё, что могло вырасти и быть изготовленным неуклюжими на первый взгляд руками мрисса — каменные и бронзовые изделия, древесину, уголь, домашних животных, многие названия из которых я не знал, детские сады и повозки.

— Очень круто, — сказал Рэд. — Страшно и круто одновременно.

Я вынужден был согласиться с ним.

Мы преодолели пару шлюзов — тут-то я и увидел что-то вроде дизельных насосов, перекачивавших воду с одного уровня на другой — и вышли в нижнее озеро. Прошлись вдоль берега и свернули в одну из незначительных рек, вдоль которой, впрочем, тоже кипела жизнь. Затем свернули в совсем небольшой ручеек, вышли на берег, и нас повели через болотистый луг к странному белёсому объекту, который виднелся за деревьями.

Подойдя ближе, солдаты расступились и встали полукругом, пропуская нас вперёд. Я увидел электропланер с солнечными батареями на крыльях, уткнувшийся носом в болото. На крыле сидело трое мужчин. Увидев нас, они встали. Чувство тревоги, не покидавшее меня с момента крушения вездехода, превысило все разумные пределы.

На мне по-прежнему был мешок. Сквозь него я попытался вглядеться в лица людей, как вдруг понял, что знаю по меньшей мере двоих из них.

— Ложись, это полусеяные! — рявкнул я спутникам.

Перед нами, помимо одного темнокожего незнакомца, были Майк Фарвоздин, бывший иерарх «Серых Волков», и Эдуардо из «Мастодонтов». В руке последнего блеснул метательный нож.

Рэд послушно упал, как подкошенный. Майя распихнула пару солдат, окружавших её, и прыгнула за дерево.

— Мы ждали вас, ребята, — Майк