Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ш-ш-ш! – предупреждал он. – Мы не хотим разбудить стражей.
Это была игра: мы против них. По словам Тейло, стражи были слишком ревностными. Они не одобряли, когда он посещал своих девушек.
– Но как они могут удержать меня? – спрашивал он. – Там, где есть воля, всегда находится путь. Вверх, вверх и прочь от них.
Он помогал им вылезти в маленькое открытое окно и вел в сад. Там они брались за руки и танцевали в кругу. Королева запрокидывала голову и смеялась.
– Думаю, с каждым днем ты становишься все прекраснее, – сказал Тейло. – Мир фей как раз для тебя.
Они обе знали, что это ложь, но все равно улыбались. Они знали, что выглядят бледными и изможденными, что их волосы спутаны, а губы покрыты болячками. Девочки-мотыльки, которые не видели солнечного света, не мылись в ванной и имели только одну губку и ведро воды на двоих. Девочки, которые питались белым хлебом и сладким порошковым напитком «Кул-Эйд» с горьким послевкусием, от которого их клонило ко сну. Их зубы испортились, дыхание стало зловонным. От малейшего толчка у них на коже оставались синяки, как на перезрелых фруктах.
Однажды, когда они танцевали, из-за деревьев раздался голос:
– Что ты делаешь?
– Ничего! – закричал Тейло. – Занимайся своими делами, Эви!
Эви вышла из тени и посмотрела на девочек. Она казалась высокой, храброй и очень, очень сердитой.
– Ты не должен был разговаривать с ними! – сказала она. – Они не должны были выходить наружу. Я все расскажу маме!
Она побежала к дому.
– Нам лучше вернуться домой, – сказал Тейло. – Бал закончен, и вам пора превращаться в тыквы. В милые маленькие тыковки на моей тыквенной грядке.
В ту ночь они слышали громкие крики, доносившиеся из-за запертой двери. Голоса были далекими, но яростными, и они смогли уловить лишь несколько слов:
«Опасно. Все будет испорчено. Тейло. За кого ты себя принимаешь?»
Потом раздался громкий стук, как будто раму их маленького окна заколачивали гвоздями.
Они держались друг за друга в темноте, дрожа на тонком матрасе.
Тейло еще долго, очень долго не приходил к ним. Но Эви пришла и предупредила их.
– Не разговаривайте с ним, – сказала она. – Он не тот, за кого себя выдает. Я единственная, кому здесь можно верить. Если вы будете верить мне, если вы будете терпеливыми, то однажды я вытащу вас отсюда. Клянусь.
Фиби вынесла дневник из тайной комнаты и перелистывала страницы, пока Сэм обыскивал остальную часть подвала.
Конец лета, мне 11 лет
Дорогой дневник,
Сестра говорит, что мы должны заключить сделку с Тейло.
Кажется, что бы я ни делала и как бы я ни пыталась вырваться, он преграждает путь. Даже когда я не вижу его и выдумываю оправдания для сестры, он приходит в мои сны. Он всегда рядом.
У меня есть свой маленький секрет. Я называю его Кошмарным Человеком.
Иногда посреди ночи я просыпаюсь с криком. Дедушка приходит ко мне в комнату и кладет мне под язык горькую таблетку. «Легко возбуждаемый ребенок», – говорит он и смыкает пальцы у меня на запястье. Потом он спрашивает: «Что тебе снилось?»
«Не помню», – говорю я, и он улыбается своей жуткой улыбочкой. Иногда мне кажется, будто мой пульс рассказывает ему историю и передает слова, зашифрованные таким образом, что только дедушка может их понять.
«Что за сделку мы должны заключить с Тейло?» – спросила я сестру по пути в лес. Позднее, оказавшись там, я почувствовала, что все вокруг живое, как будто у деревьев есть глаза и уши, и мы должны быть очень осторожными со своими словами или поступками.
«Если мы пообещаем ему наших первенцев, то он исполнит наши самые заветные желания», – объяснила сестра.
Мое самое заветное желание состоит в том, чтобы мы вообще никогда не встречались с ним.
Если я скажу это вслух, со мной случится что-то ужасное. Я просто знаю это.
Фиби перевернула еще несколько страниц.
Середина лета, мне 12 лет
Дорогой дневник,
Иногда я спрашиваю себя, не моя ли сестра подстроила все это. Не знаю, как она могла это сделать, но все-таки спрашиваю.
Интересно, может ли человек пробудить к жизни нечто, если просто пожелает этого? Но тогда зачем желать, чтобы появилось нечто темное и злое?
Фиби снова перелистала страницы и нашла запись, от которой сердце ухнуло вниз, словно кусок свинца.
– Бог ты мой, Сэм, – сказала она. – Я знаю, чей это дневник.
Сэм отвернулся от коробок с книгами и бумагами, которые он просматривал.
– Чей?
– Вот, послушай:
Середина лета, мне 13 лет
Дорогой дневник,
Я влюбилась. И самое главное… что он тоже любит меня! Но мы должны держать это в секрете. Дедушка говорит, что мне запрещено гулять с мальчиками, и что если он когда-нибудь поймает меня с одним из них, то я больше никогда не выйду из дома. По его словам, мальчики хотят получить только одно. Но насчет Дэвида он ошибается. Дэвид обещал, что женится на мне и заберет меня отсюда, как только мне исполнится восемнадцать лет.
Он работает в универмаге, но хочет поступить в колледж. Он художник и гончар.
Однажды он вручил мне подарок: голубую тарелку с русалкой, нарисованной на дне.
«Она слишком красивая, чтобы есть из нее», – сказала я.
Я налила в тарелку воды, подула так, что появилась рябь, и русалка как будто ожила. Но затем произошло нечто невообразимое, и мне показалось, будто я схожу с ума. Красивое лицо русалки вдруг стало жутким и сердитым: это было лицо Тейло! Потом я услышала смех и ощутила холодное дыхание на своей шее. Он стоял у меня за спиной. Но когда я обернулась, его уже не было.
Потом я рассказала об этом сестре. Она захотела узнать, откуда появилась тарелка, а когда я рассказала ей, то она сразу замолчала.
«Дэвид любит меня, – сказала я ей. – Он говорит, что, когда закончит колледж, а я стану достаточно взрослой, мы поженимся. И уедем далеко отсюда, может быть, в Калифорнию».
Я не стала говорить того, о чем думала. Подальше от Тейло. Подальше от тебя и дедушки.
Сестра улыбнулась и сказала: «Ты думаешь, что сможешь так легко отделаться?»
Фиби закрыла дневник и посмотрела на Сэма. Его лицо было очень бледным.
– Это дневник моей матери, – сказал он.
Она кивнула.
– И хотя я не знаю, что такое или кто такой этот Тейло, но твоя тетя Хэйзел уже очень давно спуталась с ним.
