больше был бы полезен при поиске карманов, уж больно пронырлив. Но я опасался привлекать его к этому делу, и без того он о многом уже догадывается, а то может и уверенность имеет. Слишком уж рискованно. Чуть позже, когда крепко встану на ноги, и не буду иметь такой большой опаски, очень может быть. Но сейчас пока не ко времени.

В принципе развитие дара можно было серьёзно подстегнуть, используя желчь. Но если в случае с сестрой я видел в этом необходимость, так как не мог смотреть на то как она мается. То в моём, решил, что оно того не стоит. Время есть, как и возможность обойти скользкий и неприятный момент, так к чему опять лезть в это дерьмо. Нет, если возникнет нужда, то я не усомнюсь, и в планах у меня широко использовать волколаков. Так что, рефлексий как таковых я не испытываю, однако момент неприятный…

— Пётр, это Лиза. Приём, — раздался у меня в голове голос сестры.

— На связи. Приём, — коснувшись пальцем плетения на камне за моим правым ухом, отозвался я.

— Марию убили. Охрану и всех кто был на постоялом дворе побили. По Москве слухи гуляют одна страшнее другой. Приём.

Я слушал сестру, а сам спешно доставал из подсумка на поясе вторую половинку «Маяка». Коснулся большим пальцем левой руки узора и направил в него Силу. Мгновение и амулет ожил, а ко мне пришло осознание, что Долгорукова жива, иначе её амулет не отозвался бы, так как завязан на вместилище. А вот в каком она состоянии, это уже другой вопрос.

Единственное, что я могу сказать, так это то, что Мария настоящий момент находится где-то далеко на северо-западе. Увы, но точно определить расстояние не получается. Впоследствии может и смогу улучшить конструкт, но сейчас имею то, что имею. По уже сделанным мною наблюдениям и ощущениям между нами от пятисот до тысячи вёрст. Вот такой дикий разброс.

— Я тебя услышал, сестрёнка. Конец связи.

А не о чем с ней говорить, всё что знала она уже сказала, дальше только досужие разговоры, а мне есть чем заняться прямо сейчас. Я убрал «Маяк» и вместо него достал «Разговорник». У Марии самый обычный, без дужки и с бриллиантом, чтобы и намёка на близкое со мной общение. Мой так же простая половинка камешка, разве только с плетением для активации. А то эдак алмазов не напасёшься.

Я, к слову, подумываю о том, чтобы оформить привилегию на новый амулет, но пока ещё не решил стоит ли. Может лучше приберечь для себя. Всё же связь это великое дело, и пока весьма дорогое, потому как без бриллиантов амулеты не работают, а тут вдруг такое резкое удешевление и отсутствие дефицита.

— Мария Ивановна. Приём, — произнёс я в камень.

Называть себя не стал намерено. Она и так знает кто это, потому что ни она, ни я передавать свои половинки никому не собирались. Ответа не последовало и я повторил вызов ещё трижды, когда камень в моей руке вдруг завибрировал. Я поспешил приложить его к уху.

— Говорит Шешковский, с кем разговариваю? Слушаю.

Угу. Это я со своим «приём» изобрёл велосипед. Местные давно пользуют «Разговорники» и сами додумались до порядка общения по ним. Просто амулет редкий из-за всё того же дефицита и дороговизны бриллиантов, вот и знают об этом немногие.

— Это Ярцев. Пр… Слушаю, — произнёс я в камень, и поднёс его к уху.

— Какого чёрта Ярцев, мы же определялись, что вы с ней в ссоре. А тут у вас вдруг «Разговорник». Слушаю.

— Не узнали вы, не узнали и враги. В любом случае, моя карта не сыграла. Известно, что с Марией Ивановной? Слушаю.

— Некогда мне с вами объясняться. Скажите лучше, вам хоть что-нибудь известно? Слушаю.

— Для меня это неожиданность. Но вас я всё же попрошу рассказать, всё что известно. Как помните, я кое-что смыслю в сыске, а потому могу быть полезен. Слушаю.

Говорить ему о том, что она жива я не спешил. Просто не видел, чем сейчас может помочь Шешковский. Точных сведений у меня нет. И потом, если действовать тайно, а это наилучший способ, чтобы спасти похищенную, то я сомневаюсь, что у Тайной канцелярии найдётся под рукой одарённый восьмого ранга, да ещё и с моим опытом. Так что, если узнает о «Маяке» то только под ногами мешаться будет.

— Ладно. Слушайте. Постоялый двор в пятидесяти вёрстах от Калуги, близ села Александровского на Московском тракте. Из летних лагерей она заехала на пару дней к подруге, и направлялась домой. Напали прошлым вечером, обнаружили только на рассвете. Судя по следам, нападавших было человек десять, выдали себя за купеческий караван. Как минимум двое одарённых, так как с обоих направлений были сломаны повозки у двух караванов, подходящих к постоялому двору, из-за чего те ночевали в поле. Одному в два конца, чтобы так управиться, по времени не поспеть. Судя по следам и увечьям, боевые плетения практически не применялись. Злоумышленники скорее всего использовали духовушки, с полыми иглами смоченными в блокирующем зелье. Эффект краткосрочный, от десятка секунд, до полуминуты, но им хватило, чтобы расправиться с компаньонами великой княжны. Она попыталась бежать выпрыгнув в окно, но там её перехватили другие нападавшие, в отсутствии дара она не смогла им противиться. Жива ли она сейчас не знаю, тело мы не нашли. Судя по оставленным следам, похитители направились на юг, но вскоре след обрывается. Это всё. Слушаю.

Угу. На юг. Как же. Но говорить о том, где именно следует искать Марию я не собирался. Десяток нападавших и пара одарённых, это конечно серьёзно, но с подобным раскладом я однажды уже сталкивался, и с тех пор стал значительно сильнее. Так что, не так страшен чёрт как его малюют.

— А как так получилось, что похитители не забрали из «Разговорника» бриллиант? Слушаю, — не смог я не удержаться от вопроса.

— Его нашли в пыли во дворе, когда он начал вибрировать. А так, лежал перевёрнутым и с виду как обычный камешек. Слушаю.

— Я немедленно выдвигаюсь в направлении Калуги, может смогу быть полезным. Связь будем держать через этот амулет. Слушаю.

— Ну что же, одна голова хорошо, а две лучше. «Разговорник» при мне, если что, вызывайте. Закончил разговор, — подытожил он.

— Закончил разговор, — подтвердил я.

Вот так. Блокировали дар охраны, и навалились на беспомощных против боевых плетений. У них конечно были щиты, но ту же «Плеть» никто не отменял. Одарённые могут использовать плетения других стихий, разве только эффективность будет так себе. Но простецам, в