Но что, если будет ребенок? Господи! Тогда все меняется. Тогда он во что бы то ни стало, удержит ее, потому что она поклялась. Конечно, ему тоже многим придется пожертвовать. Пилю придется подыскать кого-то еще, чтобы тот шастал и выслеживал по Лондону, вынюхивал вымогателей и взяточников, потому что Макс больше не сможет рисковать получить удар ножа в спину. Придется купить дом подальше от Веллклоуз-сквер, потому что мудрый человек никогда не будет растить собственное дитя в Ист-Энде.

И что он потом будет делать со своей жизнью? Приедет в Эльзас и попробует вернуть поместье? Нет, сердце у него не лежит к такой борьбе. Конечно, он может спокойно выращивать свои виноградники и в Каталонии. Но Кэтрин – чистокровная англичанка, а особенность англичан состоит в том, что им хорошо только в своей родной Англии. Макс полагал, что он всегда сможет принять предложение бабушки и внести свой вклад в управление фамильной винной империей, хотя они, несомненно, согласятся на малое. Империя или нет – в любом случае ее брата голубых кровей не обойти никак. Никакой английский граф по своей доброй воле не пожелает увидеть свою сестру замужем за потомком многих поколений итальянских купцов, разве что ему позарез будут нужны деньги. У Макса имелось глубокое подозрение, что все богатства его семьи вряд ли привлекут Кэтрин.

Каким облегчением для него стало понимание, что в ней нет ни притворства, ни лукавства! Как ему вообще в голову пришло сравнивать ее с Пенелопой? Она такая же красивая, но на удивление простодушная. Еще она обладала совсем уж английским молочно-розовым цветом лица, против которого он, прости Господи, бессилен устоять. И тогда как Пенелопа была стройной, хрупкой и почти необоримо желанной – или такое она о себе старалась создать впечатление, – в Кэтрин особой хрупкости не наблюдалось и она не нуждалась ни в ком, кроме самой себя.

Доверчиво прижавшись к нему, она продолжала спать, дыша ровно и тихо. Макс испытал редкое чувство покоя и, улыбаясь, потихоньку перевернулся на спину, прикрыл глаза рукой и начал погружаться в благословенное забытье сна.

Вдруг какой-то едва слышный шум заставил его с заколотившимся сердцем резко сесть, напрочь забыв о сне. Тихие шаги на лестнице; кто-то крадучись поднимался к ним на этаж. Теперь около двери. Макс затаил дыхание. Господи, неужели слуга? Да нет, в такую рань слугам в доме делать нечего. Макс отдался своему природному чутью. Он бесшумно скатился с кровати, вскочил на ноги, торопливо натянул подштанники и припал в полумраке к полу. Шаги остановились. Весь напружинившись, Макс вглядывался в темноту, как вдруг дверь распахнулась и петли даже не скрипнули. Огромная зловещая фигура шагнула через порог, закрыла за собой дверь и подошла к камину. Господи, ну и здоровенный тип!

Оказавшись у очага, незваный гость что-то поставил на пол, не внятно выругавшись сквозь зубы. В неверном свете едва тлеющих углей проглядывали только ноги, обутые в тяжелые сапоги. Неизвестный поднял руки и начал снимать со стены висевший над камином пейзаж.

Вор?! Бог ты мой!

Впрочем, другого объяснения происходящему Макс дать не мог. Каким же образом негодяй проник в дом? Ну что ж, войти-то он вошел, вот только выйти из дома ему уже не придется никогда, по крайней мере, по своей воле. Впрочем, безопасность Кэтрин – вот главное. Он должен задержать мошенника прямо на месте преступления, пока тот корячится над своей добычей. Макс бросился вперед, обхватил грабителя вокруг колен и рванул его назад, едва не сбив с ног.

Детина взвыл от неожиданности и чертыхнулся. Падая, он ударился головой о каминную полку. Макс угодил локтем во что-то твердое. Затрещало дерево, и раздался громкий треск рвущегося холста. Ругаясь и молотя друг друга руками и ногами, оба покатились по полу, по дороге опрокинув кресло. В темноте раздался пронзительный вопль Кэтрин, и кровать заскрипела под весом ее тела. Где-то зазвенело разбитое стекло. Лампа – мелькнуло в голове у Макса. Вор дрался отчаянно, нанося удары куда попало, беспрерывно ругаясь и изо всех сил цепляясь за ковер. Макс примерился и наобум, в темноте, с размаху двинул кулаком, каким-то чудом угодив в лицо противнику.

– Встать и не двигаться, сукин ты сын! – рявкнул Макс. – Вы арестованы именем его величества.

И тут Кэтрин сумела зажечь стоявшую около постели лампу. В то же мгновение раздался еще один крик, исполненный ярости.

– Боже! – сорвалась на визг Кэтрин. – Бентли! Теперь я спущу с тебя шкуру живьем!

Человек с разбитым в кровь лицом, лежавший на полу, с трудом приподнял голову, оглянулся на Макса и растерянно заморгал при виде Кэтрин.

– Черт, Кэт! – невнятно пробормотал он, сплевывая кровь. – Ты соображаешь, что ты голая?!

Макс не сдержал злости.

– Какого черта? – крикнул он, рывком ставя человека на ноги. – Тебе-то что за дело, а? За кого ты себя принимаешь, черт возьми?

Молодой человек прижал рукав к своему кровоточащему носу и окинул Макса пренебрежительным взглядом с головы до ног.

– А сам-то ты кто, приятель? Что ты делаешь в голом виде в спальне моей сестры?

– Какой еще твоей сестры?

Кэтрин наконец соскочила с постели и завернулась в одну из простыней.

– Не твое дело, кто он такой, Бентли! – крикнула она. – Совсем разучился вести себя как подобает? Не мог постучать?

– Какой еще сестры? – тупо повторил растерявшийся Макс.

– Ха! – крикнул Бентли. – Очень даже мое дело! Встретить перед рассветом такого наглеца с пистолетами за поясом!

Что-то щелкнуло в голове у Макса.

– Ратледж?

– Чертов придурок! – прошипела Кэтрин в лицо незваному гостю. – Протрезвись! Рассвет давно уже наступил! А этот человек – полицейский судья! При исполнении своих обязанностей!

Макс вдруг очень обрадовался тому, что может нарушить закон.

– Сэр, назовите ваше ...

Достопочтенный мистер Бентам Ратледж оборвал его яростным ругательством.

– Полицейский судья? – В первый раз за все время молодой человек всмотрелся в лицо Максу. – Де Роуэн?!

Потом он заметил полуголого Макса, и лицо его перекосилось от бешенства. Шумно втянув воздух, он схватил Макса за горло, чего тот никак не ожидал, и принялся неистово его трясти с такой силой, что у де Роуэна застучали зубы.

– Проклятый подонок! Я убью тебя! Это моя сестра!

В дверь спальни настойчиво постучали. Макс и Бентли замерли в карикатурных позах дерущихся мальчишек.

– Миледи? – громко зашептал за дверью полный ужаса тонкий женский голос. – Что-то случилось, мэм? Мы слышали на этаже ужасный грохот.

Кэтрин поплотнее запахнула простыню.

– Все в порядке, миссис Тринкл, – взяв себя в руки, ответила она, – это всего лишь Бентли и… и я. Мы ... э-э-э ... немного поспорили о .... э-э-э… философские расхождения ... вот ...

За дверью установилось настороженное молчание.