— Для чего вам инструменты? — я показала на ящики в ногах рабочих.

— Чтобы начать приводить особняк Грабба в порядок.

— Зачем?! Неужели вы считаете, что в нем можно жить?

— Отчего нет? Он в прекрасном состоянии.

Он, должно быть, шутит? Я глянула на Корнелиуса с удивлением, но он лишь загадочно улыбнулся в ответ.

* * *

Дрезина пронеслась по темному, пахнущему хвоей лесному коридору, пыхнула дымом и остановилась на пригорке.

— Приехали, — объявил Корнелиус и помог мне выбраться. Рабочие попрыгали на насыпь и выгрузили ящики с инструментами.

— Теперь пройдем по болотной дороге. Тут недалеко, с четверть лиги. Настил крепкий, однако ни в коем случае не сворачивайте с него. За последние годы мшары высохли, но есть участки с вязкой почвой. Туда лучше не соваться.

— Говорят, безглазый разбойник топил в болотах горожан, которые отказывались ему подчиняться, — подал голос бородатый рабочий.

— Еще болтают, тела в грязи остаются целехоньки, — подхватил разговор кудрявый парнишка. — Глянешь в болотную воду — а оттуда на тебя белая рожа таращится. И манит: иди, мол, ко мне, заскучал я тут за двести лет в грязи.

— Эй, парни! Хорош ерунду болтать, — осадил их Корнелиус. — Не пугайте даму.

— Господин Роберваль, она ж за тем и поехала, чтобы легенды края узнать, — возразил бородатый. — У нас есть что ей рассказать. Успели местных наслушаться, хоть сами мы люди пришлые.

— Я вовсе не испугалась, мне интересно! Пожалуйста, рассказывайте дальше, — уверила я их и достала блокнот и карандаш.

— Потом, — Корнелиус мягко улыбнулся, жестом попросил убрать блокнот и взял меня под руку. — Спускайтесь осторожно, Эрика... смотрите под ноги. Бревна неровные.

Мы спустились с пригорка и ступили на бревенчатый настил. Он так зарос мхом, что без подсказки я бы его не нашла. Бревна под ногами были крепкими, лишь иногда под ними чавкало и хлюпало.

Лес вокруг был мертвый, нехороший. Из рыжего мха торчали покосившиеся обломки сухих деревьев, дальше стеной стояли сосны. Оттуда, из мрака, размеренно ухала сова, хотя до ночи было далеко.

— Настоящий разбойничий лес, — заметил бородатый лесоруб, вытирая лицо кепкой.

— Лишь бы туман не пришел, — прошептала я и крепче вцепилась за руку Корнелиуса.

— Обещаю, тумана сегодня не будет, — ответил он спокойно. — И призраков мы не встретим.

— Откуда такая уверенность? Тот болотный монстр где-то неподалеку, — прошептала я ему. — Может, поищем? Только топор прихвати.

— Из вас, госпожа Верден, выйдет прекрасная журналистка, — усмехнулся Корнелиус. — Вы не упустите возможности разобраться в загадке до конца. Но сначала заглянем в особняк Грабба. Он уже близко. Вот и гать закончилась.

Мы свернули на извилистую, едва заметную тропку среди ельника. Обошли овражек, поднялись на холм, ступили на пологий спуск и шли ниже и ниже, мимо поваленных деревьев и непролазных кустов. Колонии «волшебных грибов» облепляли сухие пни и поваленные стволы. В воздухе стоял насыщенный землистый запах.

Ветви плотно переплетались над головами, по земле тянулись узловатые корни, становилось темно и сыро, но я горела от нетерпения и любопытства. Я нисколечко не боялась. Корнелиус шагал так уверенно, словно шел по собственному дому. Зычно переговаривался с рабочими, хозяйской рукой отводил с пути ветку, оценивающим глазом смотрел на мощные стволы сосен, что желтели среди ельника.

У Корнелиуса имелись определенные планы на этот колдовской лес, и его призрачным обитателям придется с ними смириться.

Еще один поворот — и перед нами, словно по волшебству, возник лесной особняк.

Рабочие поставили на землю ящики, уселись на них и раскурили трубки, а я, как завороженная, двинулась вперед мелкими шажками.

— Парни, отдохните, потом займитесь дорогой; нужно сменить настил на подходе, — приказал Корнелиус. — Мы с госпожой Эрикой заглянем внутрь.

— Корнелиус, он восхитителен! Как иллюстрация к детской книжке со страшными сказками, — прошептала я благоговейно.

Особняк разбойника Грабба и впрямь неплохо сохранился. За века двухэтажный дом с двумя остроконечными башнями врос в землю, но выглядел крепко, крыша не осыпалась, в черных провалах стрельчатых окон остались решетки.

От времени и копоти давнего пожара камень стен почернел, его серым пологом покрывал мох, сухие плети вьюнка заползали в окна и двери.

Старый дом сохранил величественный и мрачный вид. Глядя на колючие лапы охраняющего его ельника, на черные глазницы окон и зубцы башен, легко было поверить, что над этим местом тяготеет проклятие.

И все же мне не терпелось попасть внутрь. Кто же упустит возможность побывать в самом сердце легенды!

— Не боишься? — улыбнулся Корнелиус, подавая мне руку, когда я шагнула на выщербленную ступень крыльца. — Все еще отмахиваешься от суеверий и считаешь легенды глупостями?

— В Крипвуде легко заразиться суевериями. Я поняла, что страшные сказки делают жизнь интереснее и поэтичнее, — улыбнулась я.

— Верно, — кивнул Корнелиус. — Непознанное притягивает и детей, и взрослых. Но суеверия рождаются из страха, а страх порождает жестокость. Это место — он показал на особняк, — в прошлом знало немало жестокости. Исторический факт. Мой предок был натуральный садист.

— Но мы не дадим ему вернуться в современный мир, — закончила я легкомысленно. — Идем же скорей: не терпится посмотреть, как он жил!

* * *

Мы медленно поднялись по обветшалому крыльцу. Под подошвой похрустывали сорняки и ветки, покачивались истерзанные временем камни.

Меня охватило торжественное и трепетное настроение — но разве можно входить с другим чувством в дом, где в прошлом творилось немало злодеяний, а в настоящем обитают привидения!

Двери в особняк были плотно прикрыты, но одна створка покосилась, сорванная с петель. Корнелиус потянул дверь, она открылась легко, без скрипа.

Мы попали в темный коридор. На полу вдоль стены негромко прошуршало что-то живое.

Впереди мутно светлел прямоугольный проем, за ним открылся пустой зал.

Помещение было огромным и темным, словно склеп великана. Пахло в нем, как всегда пахнет в таких местах: старым камнем, полынью и сладковатой гнилью. Шероховатые стены подпирают тяжелый каменный свод. Сквозь высоко расположенные окна пробиваются неяркие лучи. В полосах света кружится пыль. В дальней части зала виднеются широкие ступени парадной лестницы. На них даже сохранились лохмотья ковра.

В углах висят черные гроздья — летучие мыши. Время от времени они встряхивают перепончатыми крыльями и переползают с места на место.

Потолок украшен резьбой, на непрошеных гостей смотрят пустыми глазами каменные лица: недобрые, задумчивые, настороженные, или искаженные гримасой безумного веселья. Заметив их, я постаралась не задирать голову лишний раз.