Утром меня разбудил звонок, не открывая глаз, я схватилатрубку и услышала звонкий девичий голос:

— Можете приезжать, я все убрала.

— Простите, — зевнула я, — кто звонит?

— Так Люся.

Ну вот, начинается! Вчера со мной мило беседовала мышьАгата, а сегодня с утра пораньше беспокоит ее подруга Люся.

— Как только вы сумели нажать на кнопочки, — восхитилась я.

— Какие кнопочки? — воскликнула Люся.

— Телефона.

— Пальцами, обычное дело.

— Может, подниметесь ко мне? Поговорим спокойно, безсвидетелей, — предложила я, — понимаю, вы не очень хотите афишировать своипаранормальные для грызуна способности.

Из трубки донеслось покашливание.

— Вы меня с кем-то спутали. Люся вас тревожит, дочка ВарварыСергеевны, домработница Адашевых.

— Ох, Люсенька, простите, я подумала…

Продолжение фразы застряло на языке. Ну не сообщать же милойдевушке, что я приняла ее вначале за мышь.

— Приезжайте, я убралась в доме.

— Ну и хорошо, заприте его и поставьте на охрану.

— Нет, примите у меня помещение, — уперлась Люся, —проверьте.

— Я доверяю вам.

— Пожалуйста, выберите время, — ныла домработница.

И тут до меня дошло, с ней нужно расплатиться, Люсястаралась, убирала и теперь ждет денег.

— Через час вас устроит? — быстро спросила я.

— Шикарно, — повеселела Люся, — я жду.

* * *

Встретив меня у ворот, Люся закудахтала:

— Уж не знаю, одобрите вы это или нет, но окна мыть ябригаду вызвала. Мы всегда к одним обращаемся, работают они аккуратно, комногим в «Ниве» ходят, никогда ничего не сопрут.

Я кивнула.

— Я заплатила им, вот сумма на бумажке.

— Я все вам верну.

— Теперь о кладовке, — тарахтела Люся, — там банки…

Около двух часов она таскала меня по дому, показываятщательно упакованные в чехлы шубы, идеально сложенное постельное белье,вычищенную обувь и пахнущие свежестью драпировки. Надо признать: Люся идеальнаягорничная, нашей Ирке до нее как сельской водокачке до Эйфелевой башни.

— Так вы меня рассчитаете? — поинтересовалась в конце концовЛюся.

— Нет-нет, — быстро сказала я, — ходите сюда, как раньше,мойте полы, вытирайте пыль, следите за домом и садом. Ваша зарплата останетсяпрежней. Деньги на хозяйственные мелочи я вам сейчас дам, если что случится,звоните. Впрочем, меня бы больше устроило ваше проживание в доме временно, покаКатя не достигнет совершеннолетия.

— Так проблем нет, — радостно провозгласила Люся, — перевезусюда маму, и делу конец. Только кто за коммунальные услуги платить будет?

— Я. А заодно, раз уж вы теперь сторож и горничная в одномфлаконе, повышу вам зарплату.

— Супер! — подпрыгнула Люся. — Не сомневайтесь, я в десятьглаз глядеть стану. Правильное решение, нехорошо дом один оставлять. Мало личто! Ладно, еще пара вопросов.

— Задавай, — в изумлении протянула я.

— В кладовке лежит куча вещей. Ее куда?

— Что ты имеешь в виду?

— Одежа Софьи Зелимхановны, с ней чего делать?

Я вздрогнула.

— Не знаю.

— Может, в церковь отнести?

— Пожалуй, ты права.

— Только сами разберите. Что похуже, в мешок засуньте, ясволоку в благотворительную ночлежку, тут неподалеку приход есть, батюшкаобрадуется.

Мне вдруг стало не по себе. Копаться в вещах покойной Сонисовершенно не хотелось.

— Все отправь бедным людям, без разбора.

— Скажете тоже! — укоризненно покачала головой Люся. — Таммного такого, что им ни к чему: вечерние платья, например. А еще целый гардеробшмоток, которые Катюше с размера сошли, их тоже пересмотреть надо.

— Вот и займись этим.

— Э, нет! Тут хозяйский глаз нужен! — Люся не сдвинулась сосвоей позиции.

Делать нечего. Пришлось идти в подвал, в оборудованную тамподсобку.

— Ты меня здесь не оставляй, — попросила я Люсю.

Она кивнула, и еще часа два мы занимались перекладываниемчужих, сильно пахнущих незнакомыми / духами тряпок. Потом я устала и почему-тосильно разволновалась. Люся казалась спокойной.

— Во, — неожиданно воскликнула она, — это-то откуда! Нет,только поглядите!

Я обернулась. Домработница держала в руках пакет.

— Кто ж додумался грязное хранить? — ворчала она. — Да ещезатырили в самый темный угол, за чемоданы со старым бельем! Туда десять летнебось никто не заглядывал.

Я, словно завороженная, следила за ловкими руками Люси. Вотона вытащила на свет божий две сильно испачканные туфельки розового цвета,потом появилось измятое, местами порванное белое платье, затем веночек изискусственных цветочков, парик из локонов с густой челкой.

— Мама! — вскрикнула я. — Девочка Анжелика, привидение,преследовавшее Соню, это же…

Из «Нивы» я выбралась в шоковом состоянии, отъехала немногоот поселка, припарковалась на обочине и схватилась за сигареты. Ум отказывалсяпринимать то, что напрашивалось само собой. Девочка, одетая в белое платье,несчастная Анжелика, погибшая на шоссе… Она вовсе не ожила и не превратилась впривидение. Все намного проще и ужасней. Роль фантома исполняла Катя. Это онапугала Соню. Зачем? Господи, что за глупый вопрос! Деньги!

Я машинально стала мять пачку с сигаретами. Катя жадная девочка,стоит только вспомнить историю с сотрудником ДПС и проданный гаишникунеработающий диктофон или поход Катерины с Машкой в кафе.

Дочь Адашевой скупа, эгоистична, а еще она грубиянка и..,убийца. Катя решила получить состояние и избавиться от Сони. Она ведь не знала,что Соня ее родная мать. Но откуда девочка проведала про Анжелику?