За крепостью висит сухая розовая пыль, проступают очертания башен, но после трех-четырех сильных взмахов крыльев вижу, что это мое воображение дорисовывает стройные формы. Чаще всего просто груды камней, реже — каменные кольца в два-три яруса, выше они выщерблены, а шестое-седьмое лишь обозначены одним-двумя еще не сброшенными вниз глыбами.

Однажды сердце дрогнуло: освещенные закатным солнцем, вспыхнули золотом исполинские красные кони размером с трех-четырехэтажный дом. Нигде вблизи даже остатков жилья, так и кажется, что их создали прямо здесь, обтесав гору из красного гранита.

Я не удержался и облетел их на небольшой высоте. Время пощадило дивную красоту: кровавыми рубинами горят яростные глаза, свирепо раздуты ноздри, все линии прочерчены артистично точно, кони выглядят и одновременно живыми и сказочно прекрасными, когда и грудь мощнее, и копыта шире, и дикой страсти хватит на сто тысяч табунов.

Потом сквозь жаркое марево выступили строгие и торжественные гробницы древних властелинов. Кочевники не знают их имен, но и в городах уже не помнят, разве что в какой-то уединенной и закрытой от мира секте хранят старые записи, но такое обречено на забытье.

Я спустился и оглядел одну из гробниц, смутно надеясь на счастье дурака, ведь повезло же Аладдину или Али-Бабе, но дураки счастливы только в рассказах убогих и почти потерявших всякие надежды выбраться из нищеты собственными силами. Меня же Господь явно не считает таким, кому нужно подать. Дескать, этот сам возьмет, а то и с рукой оторвет, так что я пощелкал хлебалом, любуясь на дивные цветные мозаики, и снова ринулся в небо, подняв тучу песка мощным взмахом прекрасных в своей уродливости крыльев.

За время моих вроде бы бессмысленных блужданий страшное величие заката померкло, надвигалась долгожданная теплая ночь с ее устойчивыми запахами, неподвижным воздухом и множеством крупных южных звезд.

— Наконец-то, — пробурчал я. — Когда не надо, так на спину прыгаешь, а когда нужна — не дозовешься…

Внизу проплыло звездное небо с бледной пятнистой луной, даже облака на месте. Большое озеро внизу — настоящее зеркало, даже легкий пар на поверхности не смазывает четкое и пугающе ясное изображение…

— Хватит, — напомнил я себе, — ты улетал не за этим…

Озеро еще не осталось позади, как я сделал крутой разворот, любуясь своим прекрасным отражением, ну красавец, ну просто чудо в чешуе, и лег на обратный курс.

Надеюсь, за мной следили от дворца до самого момента, пока я не превратился в точку и не растворился в синей дали. Обратно я домчался не так стремительно и лихо, красоваться не перед кем, особенно в личине исчезника, а как только вдали показался Меркер… никак не привыкну, что эти города именуют себя королевствами, — поспешно снизился, прошел на бреющем как можно ближе, опустился в тихом месте и поспешно начал обратное превращение.

Небо странно зеленоватое, вокруг луны широкое светящееся кольцо, настолько красивое и загадочное, что еще немного — и тоже начну гадать, что оно предвещает: войну или нашествие саранчи.

На город вместе с ночью опустилась тишина, однако в домах празднично горят светильники, у особо богатых домов выставлены и на улицу, народ расположился на верандах, вытащил стулья и скамейки на улицу, пьют вино, беседуют, наслаждаются прохладой.

— Эй, парень, — позвал меня игривый женский голос, — присоединяйся к нашей пирушке!

Я надул живот и похлопал по нему ладонью:

— Я не лошадь, больше ведра не выпью.

В компании захохотали, веселые и беспечные, уж никак не скажешь, что чуть ли не рабы варваров, как хотелось бы считать. Я тоже хохотнул, помахал рукой и пошел дальше, изображая сытого и всем довольного гуляку.

Город выглядит безалаберным и беспорядочным, но я знаю, что любой беспорядок — это порядок, в законы которого пока не врубился. Здесь не военная демократия варваров, прозрачная и понятная, потому что предельно простая, здесь все сложнее… Дико такое подумать, но в самом деле крестоносное войско может больше встретить сопротивление со стороны горожан, чем варваров!

Продвигаясь неспешно, я глазел по сторонам, но чем ближе приближался к площади, а на той стороне меня ждет королевский дворец, тем тревожнее ежился, а по всему телу забегали злые крупные мурашки. В шкуре дракона куда надежнее, там поверх нее еще и толстая броня из подогнанных пластин, да и всяк убирается с дороги, а здесь просто смотрят заинтересованно на мой рост и плечи, словно прикидывают: побьет меня их местный силач или не побьет. А если побьет, то сильно ли отделает.

На выходе к площади я замешкался, огляделся и, скользнув в тень, перетек в личину исчезника. И хотя у стражей должны быть амулеты против таких, но все же это лучше, чем явиться незваным…

Огромные светильники выставлены по всему периметру, не считая тех, что торчат из стен. Дворец красиво освещен, стражей внизу нет, но на верхних ступеньках я заметил блеск металла, между колоннами прошли двое в полном вооружении и скрылись, почти сразу же с другой стороны протопали еще двое.

Я выжидал с минуту, но если меня кто увидит, заподозрит неладное, и, набрав в грудь воздуха, пошел прямо, стараясь не шуметь, не топать, даже не дышать. Стражи как раз развернулись у дальней стены и в ногу пошли в мою сторону. Я поспешно прошел скользящей походкой, сердце радостно екнуло: дверь широко распахнута!

Правда, по обе стороны застыли двое огромных стражей, но никто из них и глазом не повел в мою сторону, и я, ликуя, что в такие душные ночи даже короли распахивают двери и окна, поспешил прошмыгнуть в холл. Негаснущие факелы и светильники, в которые не требуется подливать масла, высвечивают яркие полотнища на стенах с изображением битв, охоты и пиршеств, но в нишах таятся тени, мы вдвоем с сильно бьющимся сердцем торопливо прошмыгнули в одну и затаились, стараясь не выдать себя шумным дыханием, словно я все еще дракон.

Незримник — это здорово, но не спасение, амулеты по их выявлению есть почти у любой стражи: одни слабее, другие мощнее. Если первые могут указать на простейшего исчезника только прямо под носом, то дорогие и редкие засекут за сотни ярдов. И понятно, что чем ближе к сердцу дворца, тем защита должна быть выше…

На той стороне холла двое вышли из двери слева и пронесли накрытый скатертью стол к двери напротив. Я начал присматриваться к ним, стараясь скопировать внешность и манеры, но они слишком быстро исчезли из виду.

На верху лестницы показался грузный человек, идет медленно, погружен в глубокую задумчивость. Он не успел спуститься в холл, как из боковой двери вышли трое мужчин в черных плащах. На меня пахнуло опасностью, но все трое ко мне спиной, почтительно дожидаются, пока грузный человек сойдет к ним.

Свет наконец упал на его лицо, я узнал ярла Камбре.

— Мой господин, — донесся приглушенный голос одного из тройки. — Мы мчались на твой зов, как на крыльях!

Второй прогудел мрачным голосом:

— Приказывай, все сделаем.