Медицинская часть

Морская медицинская часть, находившаяся в зависимости от Министерства внутренних дел, переведена в Морское министерство, причем улучшено положение врачей, сравненных по правам службы и пенсии с морскими офицерами; всей морской медицинской частью положено управлять генерал–штабс–доктору, подчиненному морскому министру.

Судовая музыка

Судовая музыка находилась тогда в самом печальном положении и состояла только из трубачей и литаврщиков, назначаемых по три человека на каждый корабль и по два на фрегат. «Сколь недостаточна и даже совратительна, – пишет комитет, – должна быть музыка из такого числа труб составленная, сие удобно всякому представить себе можно». Положено всех музыкантов соединить в одну школу и для обучения их иметь капельмейстера. В плавание же назначать только на корабль «начальствующего флотом» хор трубачей и «инструментальную» музыку, а на флагманские корабли – только хоры трубачей.

Преобразование морских солдатских батальонов в полки

Преобразования Комитета коснулись и сухопутных войск, состоявших при морском ведомстве в числе двенадцати морских батальонов, не имевших необходимого единообразия в управлении и потому страдавших разными непорядками не только в военном отношении и дисциплине, но и во внутреннем управлении и хозяйственной части. Для устранения всех замеченных недостатков эти батальоны переформированы и четыре морские полка, из которых двум назначено быть в Кронштадте, одному в Ревеле и одному при Черноморском флоте.

Общий характер деятельности Комитета

Здесь перечислены только более важные изменения, проектированные Комитетом. Рассматривая деятельность Комитета, нельзя не заметить в общем, основном характере произведенных им преобразований сильных теоретически–кабинетных увлечений, не имевших под собой твердой практической почвы. Поэтому многие нововведения, полезные для службы, не могли перейти в жизнь, получить в ней дальнейшее правильное развитие и произвести общее усовершенствование служебной деятельности.

Комитет ограничился улучшением материального положения только некоторой части офицеров, не обратив внимания на вопиющую неприглядность их жизни в портах, не имевших ни клубов, ни библиотек. Но(еще больший недосмотр кратких новых правил явился в оставлении для нижних чинов бесчеловечного, доходящего до варварства, наказания линьками и даже кошками. На это можно заметить, что в то время, и даже несколько ранее, в среде наших моряков уже были люди, которые имели понятие о добрых качествах русского матроса: капитаны Салтанов и Крузенштерн, при выходе в море объявившие небывалое приказание – бросить линьки за борт, не раскаялись в этом, потому что судовая дисциплина и ход работы на их судах не только не пострадали, но много выиграли, не говоря уже о сохранении здоровья и бодрого духа нижних чинов.

Изменения, произведенные впоследствии в постановлениях Комитета

Впоследствии, в порядках, установленных Комитетом, были произведены некоторые перемены, из которых важнейшие: передача фабрик и заводов из ведения Адмиралтейского департамента в ведение коллегии и некоторые изменения в распределении обязанностей экспедиций. Учрежденный при Интендантской экспедиции «Лесной департамент» передан в ведение Министерства финансов, на обязанность которого возложены и все распоряжения по заготовлению корабельных лесов; контрольные экспедиции, имевшие обязанность следить за правильностью всех подрядов и покупок и поставленные вне зависимости от Адмиралтейств–коллегий, оказались вполне несостоятельными и были упразднены; задуманный в самых широких размерах «Паноптический институт» далеко не достиг до предполагаемого развития и в 1818 году, после бывшего в здании его пожара, окончательно уничтожен, принеся казне более полумиллиона рублей убытка.

Произведенные Комитетом преобразования могли бы принести флоту большую пользу, если бы политические обстоятельства благоприятствовали их систематическому, спокойному развитию и во главе морского управления стояли бы люди, желавшие и способные внимательно следить за ходом этого развития, помогать ему и направлять его должным образом. Но в настоящем случае этого не было: творец этих преобразований Чичагов, бывший одним из основных деятелей Комитета и возглавлявший фактически морское министерство, способный создать широкий, блестящий план, не обладал качествами, необходимыми для практического осуществления своих проектов. Ему недоставало терпения и той кропотливой, неутомимой наблюдательности, которая требуется при введении в практическую жизнь всякого серьезного нововведения, наконец, главное, ему, по воспитанию и духу англичанину, недоставало знания русского народа.

Приступив к делу с горячей энергией, он скоро, видимо, утомился и охладел к нему; а преемник его маркиз де-Траверсе, вступивший в управление министерством в 1809 году, не сочувствуя нововведениям Чичагова, старался не об укоренении их и развитии, а об изменении или уничтожении. Кроме этого, наступление военного времени, продолжавшегося целое десятилетие, и затем международные конгрессы, отвлекавшие внимание правительства от флота, вместо ожидаемого высокого поднятия его привели к печальному продолжительному застою.

Плавания с 1802 по 1805 год

В первые годы XIX века ежегодно происходили служебные и обычные практические плавания и иногда, под видом последних, высылались отдельные эскадры с политическими целями. Так например, когда французы, несмотря на условленный нейтралитет Южной Италии, заняли Отранто и Бриндизи, часть наших сухопутных и морских войск, находившихся в Неаполе, в 1802 году переведена была в Корфу на зафрахтованных купеческих судах, конвоируемых двумя военными фрегатами.

В том же году в Балтийское море, под начальством вице–адмирала Симанского, выходила в практическое плавание эскадра из 11 вымпелов (7 кораблей, 2 фрегата, 2 катера) и 3 фрегата с гардемаринами под начальством капитан–командора Мясоедова; а в Финском заливе в продолжение двух месяцев плавали 33 судна гребной флотилии (30 канонерских лодок и 3 пловучие батареи) и на озере Саймо 2 канонерские лодки.

В начале 1803 года тревожные дипломатические столкновения между Англией и Францией, закончившиеся 6 мая объявлением войны, возбудили у нас сильные опасения, заставившие в марте месяце озаботиться укреплением Ревеля и приготовлением находившейся в этом порту эскадры адмирала Тета (9 кораблей, 1 фрегат, 3 мелкие судна); но, в конце апреля, по получении успокоительных сведений, наша морская деятельность ограничилась только высылкой из Ревеля и Кронштадта крейсеров для наблюдения в Финском заливе и в половине мая – выходом эскадры Тета в практическое плавание.

7 июня 1804 года Александр I посетил в Кронштадте флот и после исполнения примерного сражения отпустил его в море, под начальством вице–адмирала Кроуна, в числе 19 судов (10 кораблей, 5 фрегатов, 3 катера, 1 люгер). Кроуну назначалось крейсеровать в Балтийском море не далее Борнгольма; а части его эскадры из 6 судов (3 корабля, 2 фрегата, 1 катер), под начальством контр–адмирала Ломена, повелено следовать «для экзерциции» в Немецкое море до Догер–банки и, не заходя ни в один иностранный порт, возвратиться в половине сентября.