Прескотт поджал губы и задумался. После столкновения с графом Вуттон-Барретом в гостиной они с сэром Ли долго сидели в саду и задушевно беседовали, словно старались наверстать упущенное за тридцать лет. Потом, примерно около часа назад, старик вежливо откланялся, сказав, что хочет отдохнуть после треволнений этого дня. А Прескотт остался сидеть в саду, пытаясь собраться с мыслями.

– Когда вы увидели письма на своей кровати, Джинни? – спросил Прескотт.

Джинни наморщила лоб, вспоминая точное время.

– Минут тридцать назад. Горничную вызвали вниз, а затем велели ей найти меня. Поэтому на несколько минут моя комната была в распоряжении человека, который принес туда эти письма.

Не слишком ли много совпадений? Непохоже, чтобы сэр Ли был сколько-нибудь изумлен и потрясен, впервые услышав от них про шантаж. Более того, он сказал, что хочет внести свой вклад в дело поисков злоумышленника. И это в его-то возрасте! Эдвина как-то выразила догадку, не присутствуют ли на вечеринке, кроме них, и другие жертвы того же самого шантажиста. До сих пор никому не приходило в голову, что, возможно, они не единственные, кто его выслеживал.

Эдвина с тревогой взглянула на Прескотта:

– Вас что-то беспокоит?

– Ах вот вы где! – С озабоченным видом в комнату влетела запыхавшаяся Дженел. Не успев отдышаться, она воскликнула: – Вы слыхали последние новости? Я видела, как два полицейских вели под руки мистера Тодда. Но они почему-то называли его мистером Куинсом!

– Мистера Тодда? – ахнула изумленная Джинни. – А я думала, он родом из Ноттингема…

Дженел все еще тяжело дышала и обмахивалась веером.

– Он недавно приехал в Лондон, и никто не наводил справки о его жизни в Ноттингеме. Никто не знал наверняка, откуда он родом.

– Он вращался как раз в тех самых кругах, где мы сосредоточили наш поиск, – согласилась Эдвина. – Он входил в наш список.

Дженел жестом попросила Эдвину дать ей договорить.

– Офицеры полиции настойчиво называли его «мистер Куинс»! Они сказали, что Тодд – вымышленное имя, которое присвоил себе Куинс! Он скрывал свою личность! Но самым непостижимым во всей этой истории мне кажется то, что эти офицеры оказались совсем другими, а не теми, которых наняли мы в лондонской полиции!

Джинни кусала губы.

– Так, значит, ты думаешь, что это они вернули мне мои письма? Как же они узнали о шантаже?

– Значит, тебе вернули письма? – радостно воскликнула Дженел. – Тем лучше! Я очень рада за тебя.

– Может быть, мы попали в самую точку, думая, что существуют и другие жертвы шантажа. Наверное, это они наняли тех полицейских, которые провернули эту операцию, – предположила Эдвина. Но потом ей на лицо легла тень сомнения, и, качая головой, она проговорила: – Но в таком случае почему они вернули письма Джинни? Ведь это вещественные доказательства, которые могут быть использованы в суде!

Прескотт почувствовал необходимость переговорить со своим дедушкой. Обняв Эдвину за талию, он кивнул:

– Уверен, скоро мы обо всем узнаем. – «Как только я побеседую с сэром Ли». – А теперь давайте отпразднуем эти радостные события: то, что Джинни вернула свои письма, а мерзкого шантажиста арестовали.

– Нам нужно отметить много приятных событий! – добавила Дженел, и ее глаза радостно заблестели. – Я так счастлива, что нашелся ваш родной дедушка. Мне сэр Ли с первого взгляда понравился. Он очень милый и обходительный.

Прескотт вскинул голову:

– Да, но не всегда.

– Прескотт, вы простили его? – с надеждой спросила Эдвина, глядя ему прямо в глаза.

– Наверное. Хотя печаль по-прежнему гложет мое сердце. Не все можно забыть, однако… Я не таю на него зла. Ему пришлось много выстрадать… – Прескотт пожал плечами. – Мне еще о многом надо поразмыслить. Но я не сомневаюсь: постепенно жизнь расставит все на свои места. Все будет хорошо… со временем. Мне только хотелось бы… – В горле у Прескотта встал комок, мешая ему говорить. – Жаль, что этого не сможет увидеть директор Данн… Он бы порадовался за меня…

Дженел неожиданно схватилась за голову:

– Боже мой! Из-за всех этих волнений я чуть не забыла самое главное. Я пришла предупредить вас, Прескотт!

– О чем?

– Сюда направляется граф Вуттон-Баррет! И он вне себя от гнева!

Новое столкновение было неизбежно, но Прескотт надеялся, что оно произойдет не на глазах у Эдвины. Дженел всплеснула руками: – Только графа нам здесь не хватало!

Встревоженная Эдвина схватила Прескотта за руку.

– Я не позволю им арестовать вас. Мы найдем способ, как все остановить… Я что-нибудь придумаю…

– Я имел несчастье ударить графа. Он не допустит, чтобы это сошло мне с рук. – «И уж точно не позволит жениться на своей дочери. Не такой он человек». – Однако как бы там ни было… Дивейны борются до последнего, – пробормотал он себе под нос.

Дженел в ужасе заламывала руки.

– Что же нам делать?

Джинни поспешно спрятала любовные письма обратно в сумку и выпрямилась.

– Как вы думаете, сэр Ли сможет нам помочь?

У Прескотта потеплело на душе: Джинни сказала «нам помочь». Значит, она считает его своим. Обращаясь к Джинни, он проговорил с улыбкой:

– Вы, дамы, умеете дать понять человеку, что его приняли в свой круг.

– Приняли в свой круг? – воскликнула Дженел. – Да вы давно нам как родной, Прескотт!

– Мы все в вас просто души не чаем, – призналась Джинни.

Эдвина прижалась к Прескотту и подтвердила:

– Да. Мы вас обожаем, Прескотт.

Сердце Прескотта радостно забилось.

– И вы, Эдвина? Вы серьезно?

Она подняла на него полные нежности глаза:

– Я люблю вас, Прескотт. Всей душой.

Его охватила безмерная радость. Неужели звезды благоприятствуют ему?

– Правда?

– Правда. Я никогда никого так не любила. – Эдвина немного отодвинулась от Прескотта, чтобы заглянуть ему в глаза. – Нам не обязательно жениться. Мы можем оставить все как есть. Я останусь с вами на любых условиях, которые вы мне готовы предложить.

В этот миг дверь широко распахнулась, и с порога раздался громкий голос графа Вуттон-Баррета:

– Может быть, мое слово тоже что-то значит, Эдвина? – На его побагровевшем от гнева лице красовался распухший, увеличившийся в размере нос. Глаза у графа горели, как раскаленные угли. Весь его вид выражал готовность бросить вызов любому, кто посмеет ему перечить.