«Просто жди».

Еще он успел было подумать, не просить ли ему телефончик у доброжелательной хохотуньи, как что-то, пока еще далекое, привлекло его внимание. Движение, не попадающее в общий ритм. Только... почему не попадающее?

Потому что вот оно, понял Свириденко, началось. То, чего он должен был ждать.

Там, вдали, что-то происходило. Из старых московских переулков, — лейтенант с детства помнил их названия и... да, запахи, старый центр обладал своим неповторимым ароматом, но сейчас вроде как все поменялось, — показался черный бумер. Автомобиль действительно «показался», словно выглядывал из-за угла, — Свириденко ничего не мог поделать с этой вроде бы вздорной мыслью, — постоял, мигая поворотником, затем быстро и ладно влился в общий авто-поток, следующий сюда.

И что здесь необычного?

Только еще прежде, чем нечто произошло со зрением и слухом Свириденко, лейтенант понял, что это за автомобиль. Он узнал его!

Черный Бумер двигался по Москве, по городу, который открылся другим ароматам, другим людяи и другим временам; расстояние между ним и счастливым лейтенантом Свириденко сокращалось. Глаза Свириденко сузились, и взгляд вычленил черный лимузин, заполнивший собой все поле зрения, зато остальные автомобили потока, да и вся нарядная улица, ушли на периферию, превращаясь в размытые цветовые пятна. Восприятие Свириденко (или что это было), словно щупальца спрута двинуло дальше, сквозь сгустившееся пространство, и он услышал, как безупречно работает отлаженный двигатель Бумера.

«Конечно, — промелькнула еще одна вздорная мысль, — потому что это главный автомобиль, воплощенная в материальный мир идея, с которой лепятся все остальные».

Лейтенант Свириденко не успел удивиться этой мысли, как услышал мягкое шуршание колес, облизывамых асфальтом, похожим на мутные зеркала. А потом его также ставший избирательным слух преподнес свой главный сюрприз. Это были тихие голоса. Только вовсе не внутренние, не голоса, повелевающие шизофрениками, словом, не продукт галлюциноза, — в приближающемся черном лимузине негромко переговаривались люди. А туговатый на одно ухо из-за отита Свириденко их прекрасно слышал.

«Ты вот знаешь, к примеру, что такое «бумер»? — интересовался незнакомый голос. И что-то еще — то ли про мотылька, то ли про ночную бабочку.

«Слушай, сделай милость, — последовал ответ, и лейтенант Свириденко чуть нахмурился, — избавь меня от очередной лекции. Хочешь, скажу — умоляю?!»

Лейтенант вздрогнул. Он узнал этот голос. И все укрытия, куда пыталась спрятаться здоровая часть его психики после происшествия на Рублевске, оказались ненадежными.

На периферии зрения, где только что были лишь размытые цветовые пятна, теперь тоже что-то происходило. Черный Бумер приближался, через пару секунд он поравняется с лейтенантом ДПС, окажется на линии между ним и входом в казино «Шангрила».

«Чернокожие швейцары, — успел понять Свириденко, — дело в них! Они сотворили что-то ненормальное».

И действительно, чернокожие в красных ливреях, белых перчатках, париках и цилиндрах, стоявшие у парадных дверей казино «Шангрила», за доли секунды вырядились в кованую броню, шлемы, мантии, да еще вооружились мечами, щитами и длинными копьями наподобие легионеров из учебника истории.

«Значит, ничего не кончилось, — подумал лейтенант. — Сейчас опять начнутся безобразия».

Но никакие безобразия не начались. Бумер просто проехал мимо. А щупальце восприятия Свириденко двинуло за ним, еще дальше, словно он теперь мог читать мысли, хотя эта идея явно была вздороной.

«А ведь ты этого не видишь, — услышал Свириденко знакомый голос, который только что просил избавить его от очередной лекции. — Не видишь, что вывеска изменилась. И не только вывеска...»

Свириденко в ужасе понял, что это, скорее всего, уже не диалог, и он теперь слышит то, что творится в голове у модника-водителя, читает его не лишенные мрачного удовлетворения мысли о своем седовласом пассажире на переднем сиденье.

И тут счастливый лейтенант решил, что сходит с ума, на миг помутился рассудком. И не потому, что слышит чужие мысли. Свириденко автоматически перевел взгляд на упомянутую вывеску и увидел, как та, как и безобразничавшие швейцары, начала расплываться. Впрочем, как и вся остальная картинка. Задрожал в переливах ночного воздуха неоновый свет реклам, и нечто странное предстало взору лейтенанта ДПС. И пальмы, и косой подиум с бегающими огнями гирлянд оставались на месте, только теперь в перекрестии разноцветных лучей взамен роскошного розового Bentley красовался немецкий танк времен Второй мировой войны, скорее всего, подбитый, а маскировочные пятна ползали по нему, как живые.

У Свириденко дернулась левая щека. Удивительным, невозможным оказался не только этот нелепый приз — подбитый «Тигр», но и вывеска заведения. Та самая, упомянутая... Здесь, в центре огромного города, мировой культурной, финансовой, углеводородной столицы XXI века, у всех на глазах, вместо казино «Шангрила» отчетливо и так же маняще светилось: «Кинотеатр для сумасшедших».

Лейтенант ДПС сглотнул, хотел было потереть глаза, да руки повисли в воздухе.

«Что там видел Джонсон на незримых автобанах? — снова зазвучал знакомый голос. — Еще в детстве?»

Свириденко потряс головой. Но его неожиданные телепатические способности и не думали угасать. Более того, они обогащались с каждой минутой.

«Римские легионы и подбитые немецкие танки? А ты ведь всего этого не видишь». Свириденко перестал трясти головой. Он слушал:

«Ты не видишь изменений, не видишь кинотеатра... А значит, мы уже... там, или почти там, а ты об этом не знаешь. Значит... брелок все еще работает».

Лейтенант Свириденко стоял и слушал, панически осознавая, что эта полная тарабарщина для него, вроде как, и не совсем обрывочный бред. Словно ему известен и контекст; будто он знает всю историю, будто она ему открылась или вот-вот откроется, как только он сумеет ее рассказать.

«Ты этого не знаешь».

И что-то еще, кроме мрачного удовлетворения, уловил в этом голосе лейтенант Свириденко.

«Значит, существуют и тайные места. Так? И для тебя существуют тайные места. И это хорошо».

Кроме удовлетворения уловил лейтенант ДПС нечто странное, тонкое и хрупкое, напомнившее ему о серебристо-лунном потоке, отчего он скофузился, словно узнал чью-то интимную тайну. Это было что-то... похожее на слабую надежду, искорку, и лейтенант понял, что ему следует незамедлительно оставить водителя в покое, переключиться, выйти; ему надо уходить, иначе он раскроет эту хрупкую чужую тайну, разрушит ее.

Подчиняясь порыву интуиции, Свириденко, сам того не желая, задержался на седовласом пассажире, обратился к нему, будто решил прощупать и его природу. Бросить беглый взгляд... И тогда несчастный любитель Интернета чуть не вскрикнул в полный голос и в ужасе отшатнулся, на миг по-настоящему зажмурив глаза.