Случаев гидрофобии на Севере было больше, чем в других местах Древней Руси: тесная связь с собаками, обилие волков, укусы которых отличались большим разрушением тканей. Антидотов против укусов зверей было много, но на первое место ставилось горячее вино внутрь большими порциями. При местном лечении ран после укусов помощь оказывалась с большой поспешностью: «да болезнь не упустити», «а рану борзо живити». Так же поступали и при змеиных укусах. Рану прижигали каленым железом, тщательно обмывали водой студеной, теплой, квасом, уксусом, пивом. Накладывались мази, пластыри из селитры, серы на свином сале, ворвани, чистый мед, «зерны пшеничныя, во рьте жваныя», ореховое масло, морковный сок. Но особенно славился состав из меда, в смеси с серой, яичным желтком, растертыми в конопляном масле. Лечебные мероприятия при укусах бешеным животным, ядовитыми гадами проводились в топленой бане для потения. Так же, если нужно было, расширяли рану ножом для стока крови, отсасывали из нее яд через животную «плеву», рыбий пузырь, накидывали на рану горшок.

Очень много советов рассеяно в северных лечебниках по оказанию скорой помощи от угаров, от «дыма смрадного». Угары в домах были, видимо, очень часты, потому что в памятниках письменности постоянно упоминаются рекомендации: при топке хором «не добре жарко топити», «чтобы не угорети», «чтобы отнюдь угара не было». Считалось, что «образчатая», «ценинная» (кафельная) печь уменьшала опасность угара по сравнению с глинобитной, не обложенной плитками («образцами»). Угорелого надо сразу же «отволочити» из хором и поместить где-либо «противу аэру» (на вольном воздухе), назначить обильное рвотное и «кровепушть», руду метать часто и брать ее помногу из яремной вены, на коже головы делались насечки, на «скороньи» (челюстная область) – пиявки.

Многие рукописи XVI–XVII вв. пестрят указаниями на страшные грозы на Севере, которые убивали людей на берегу рек, озер, у высоких деревьев, стогов сена, сараев, в церквах, около церквей. К убитым во время грозы боялись прикасаться. Оставаясь долгое время лежать непогребенными в условиях недостаточного органического разложения, такие трупы нередко давали повод к выдумкам суеверных людей о «нетленных мощах»[436], иногда в силу этого разумные меры к спасению пострадавшего, как, например, создание притока свежего воздуха, раздевание, применение искусственного дыхания, не практиковались. Но зато прибегали к зарыванию тела в землю «по шию», оставляя «отверстыми уста, ноздри, уши, очи», т. е. к способу, совершенно нерациональному.

О скорой помощи при утоплении говорят отдельные «стихи» (статьи), содержащиеся в северных лечебниках под заголовком «О утопшем человеке, чем помогати»[437]. По извлечении из воды «утоплаго» полагалось бережно «положити» на какую-либо плоскость так, чтобы «лице его было противу аэру». Ноздри, «уста», уши очищались от «кала» (тины, грязи) пальцем, «щетью», щепочками, пучками травы, платьем. Основная задача «лечьца» заключалась в том, чтобы «изнутри у утоплаго человека всю волглость, воду и тину вон вывести». Для этого лечец садился на скамью, а пострадавшего клали ему животом поперек ног на колени. Усиленным давлением («тиснением пястию по хрибту») он пытался механически удалить жидкость из желудка, легких. При положении пострадавшего на спине ему давили руками «на лошку» (грудину), «ребрия». Перевернув человека на живот, давили его голыми ногами по всей спине, «по хрибту». Этот своеобразный массаж, заменявший искусственное дыхание, производился «добре» (усиленно), «не борзо» (медленно, исподволь). Не остался обойденным и нерациональный прием, заключающийся в «качании» тела утопленника. Его рекомендовалось делать «мощным мужем» на руках, на «портище велием», понявице, рыболовных сетях.

Лечебник F.VI.9/2 описывает способ откачивания утопленника на бочке, применявшийся также при некоторых отравлениях для вызывания рвоты. При недейственности этих мер прибегали к спасительной «кровопушти».

Скорая помощь при замерзании сводилась к медленному «огреванию» посредством натирания тела снегом в холодном помещении, потом давались горячее вино, сбитень. Обращалось внимание и на профилактику обморожений. Зимой, чтобы защититься от ветра и мороза, все тело намазывали в несколько слоев салом медвежьим, свиным, птичьим, ворванью. Особой популярностью пользовался следующий способ, записанный в одной из рукописей по списку XVII в.: «Возми голубинаго кала сколько хощешь и сожги в пепел, где горшки обжигают, и с того пеплу учини щелок и тем щелоком вымойся, и хотя в однех портках или в сапогах без онучи куды поедешь, будеши тепл, отведана сия статья»[438]. Во избежание «зеблости» рекомендовалось, помимо хорошей шерстяной, теплой сухой одежды, прочной, непромокаемой обуви, больше двигаться, работать на морозе. Большое значение в предупреждении замерзаний и отморожений имело также употребление в пищу животного жира. В одной из рукописей Новгорода, относящейся к XIV–XV вв., сказано, что «незеблость» жителей Севера («самоеди») объясняется именно тем, что они «присно (всегда) и не мало лои (жир) вкушають».

Лекарственные «зелия» Севера

Лекарственные средства Севера неоднократно подвергались в прошлом обстоятельным литературным описаниям, которые были начаты еще экспедициями Академии наук России в XVIII в. и успешно продолжались в последующие два столетня. В наше время большая описательная работа в области лекарственной ботаники осуществлена Дальневосточным и Сибирским филиалами АН СССР, Ботаническим институтом АН в Ленинграде, рядом столичных и местных медико-фармацевтических учреждений. Труды их заслужили всеобщее признание. Что же касается данных из истории эпохи феодализма, то они отличаются крайней скудностью, рассеяны по самым различным историческим источникам и для большинства читателей почти не доступны.

Между тем, своеобразные условия природы, труда, народного быта, экономики Севера наложили неизгладимый отпечаток на состав народных лекарственных средств северян. Несмотря на отдаленность по времени, многие из них представляют большой интерес и практическое значение для современной науки.

На Севере исстари имели самое широкое медицинское применение вещества, которые нигде, кроме Севера, в таком обилии не встречались, – рыбий жир, ворвань, мох, клюква, морошка, борщовка (сныть), брусника, багульник, поташ, скипидар, кедровое масло, береста, березовый сок и пр.

Часть зелий была заимствована русскими первоселами от местных жителей – оленья кровь при сухотке (чахотка), рыбья печень для лечения куриной слепоты, «сало трескина» – от цинги. В свою очередь, русскими самостоятельно вводились в народную фармакопею совсем новые и не виданные в южных областях России средства – каборожья и бобровая струя, панты, спермацет, амбра. Немногие из этих средств имели специальное лечебное назначение. В подавляющем большинстве случаев в эпоху натурального хозяйства они использовались для технических и хозяйственных целей, употреблялись в ремеслах как дубители, протрава для крашения, применялись в качестве омылителей, топлива, корма для скота, имели существенное пищевое значение для человека. Иногда без особого затруднения удается проследить, как то или иное средство пробивало себе путь в медицину из ремесленной, бытовой, хозяйственно-промысловой практики. Изготовляя из полых рогов лосей, оленей сосуды для жидкостей, сыпучих тел, ремесленники стали делать из них попутно и