Пациенты с частыми тяжелыми гипогликемиями и пациенты, не ощущающие ее симптомы, переводятся на более высокие целевые значения гликемии.

Питание при СД1, в принципе, не отличается от обычного режима питания здоровых людей. Но всякий раз следует учитывать углеводную ценность пищи, чтобы своевременно откорректировать инсулинотерапию. Для удобства оценки углеводной ценности пищи была придумана условная единица, получившая название хлебной единицы (ХЕ). Пациенты с СД1 после обучения в школе диабета отлично знают, сколько требуется подколоть себе единиц инсулина при употреблении определенного количества ХЕ. Для оценки количества ХЕ в каждом продукте существуют специальные таблицы, которыми обеспечивают учеников школы диабета.

Физическая активность повышает качество жизни, но не является способом лечения сахарного диабета.

К сожалению, в последние годы появились опасные шарлатаны, уверяющие, что при помощи физических нагрузок они берутся излечить любой диабет и даже «избавить от инсулина» пациентов с СД1. Это обман, в основе которого лежит широко известный факт повышения активности глюкозных транспортеров в работающей мышце, что приводит к более быстрому снижению уровня гликемии, чем в отсутствие физической активности. Но без инсулина эти процессы все равно невозможны, хотя на период высокой мышечной активности потребность в количестве инсулина временно снижается.

Каждый пациент с сахарным диабетом должен знать, что во время и после физической активности у него повышен риск гипогликемии. Профилактикой гипогликемии при физической активности является прием углеродосодержащей пищи. Количество ХЕ при этом весьма индивидуально и подбирается эмпирически.

Если предстоит длительная интенсивная физическая нагрузка, например велогонка, кросс или забег на лыжах, следует заранее позаботиться об уменьшении дозы базального инсулина.

Принципам управления диабетом в зависимости от физической активности также обучают в школе диабета.

На сегодняшний день согласно данным EASD (Европейской ассоциации по изучению сахарного диабета) есть все основания рассматривать СД1 как аутоиммунное заболевание, приводящее к развитию абсолютной инсулиновой недостаточности. Но специфической иммунотерапии этого заболевания не существует до сих пор, все известные современной науке способы иммунотерапии неэффективны при СД1.

Таким образом, на сегодняшний день СД1 — хроническое, пожизненное и неизлечимое заболевание.

Единственный известный в настоящее время метод лечения сахарного диабета 1 типа (СД1) — заместительная инсулинотерапия.

Исследования в области возможностей радикального излечения больных с СД1 продолжаются. Есть первые успехи, внушающие надежду: в эксперименте показано, что введение больших доз специфических антител, получивших название anti-CD3, позволяют в 2 раза и более снизить дозы вводимого инсулина при СД1. Но пока говорить о том, что в ближайшие годы это заболевание перейдет в разряд полностью излечимых, не приходится. День, когда это случится, станет революционным в истории медицины.

«Экономный генотип» современного человечества

Еще в 60-е гг. XX в. профессор Джейм Нил (J. Neel), анализируя причины нарастания ожирения в обществе изобилия пищевых продуктов, предложил теорию «экономного генотипа».

Согласно этой теории особые гены (гены бережливости — «thrifty gene») позволяют наиболее эффективно использовать ограниченные пищевые ресурсы.

Жизнеспособными предками современного человечества в результате естественного отбора стали первобытные люди, отличавшиеся способностью быстро накапливать в организме жир в короткие периоды наличия обильной пищи, и благодаря этому выживать во время долгих вынужденных периодов полуголодного существования. Как говорится, «пока толстый сох, худой сдох».

Именно эти далекие наши предки, способные запасать жир, дали жизнеспособное потомство, закрепившее способность к накоплению жира на генетическом уровне.

Каким образом реализовалась эта способность?

Для быстрого накопления жировой ткани и сохранения (сбережения) ее «на черный день» требуется большое количество инсулина.

Поэтому накопление большого количества жира ассоциировано с гиперинсулинизмом.

Однако поддерживая способность к интенсивному запасанию жира, организму надо было защититься от резкого снижения уровня сахара в крови на фоне имеющегося гиперинсулинизма.

И здесь появляется оригинальный механизм, получившей название «инсулинорезистентность», т. е. снижение чувствительности клеток организма к сахароснижающим эффектам инсулина. Вот такой замечательный генетический подарок получили мы от предков, вынужденных выживать в условиях регулярных проблем с пропитанием!

Люди с «экономным генотипом», будучи более адаптированными к неблагоприятным условиям внешней среды, способствовали распространению этих генов в популяции. Хроническая гиперинсулинемия, как было установлено позже, является ключевым звеном в так называемых атерогенных метаболических сдвигах.

В 1988 г. G. Reaven, под названием «синдром Х», описал симптомокомплекс, включающий ожирение, нарушения углеводного, липидного обмена и прогрессирование сердечно-сосудистой патологии, впервые высказав предположение, что в основе всех этих изменений лежит инсулинорезистентность с компенсаторной гиперинсулинемией.

Бурный рост ожирения и сахарного диабета 2 типа способствует прогрессированию атеросклероза за счет дислипидемии, артериальной гипертонии и, следовательно, повышает смертность от сердечно-сосудистой патологии. Не случайно метаболический синдром был назван N. Kaplan (1989) смертельным квартетом.

В 1990-х гг. M. Henefeld и W. Leonhardt предложили термин «метаболический синдром», получивший наиболее широкое распространение среди клиницистов. M.P. Stern в 1995 г. выдвинул гипотезу об «общем корне» атеросклероза и сахарного диабета.

Еще в 1948 г. известный клиницист Е. М. Тареев писал: «Представление о гипертонике наиболее часто ассоциируется с «ожирелым» гиперстеником с возможным нарушением белкового обмена, с засорением крови продуктами неполного метаморфоза — холестерином, мочевой кислотой…». Таким образом, более 60 лет назад было практически сформулировано представление о метаболическом синдроме. Распространенность этого симптомокомплекса приобретает характер эпидемии в некоторых странах, в том числе в России, и достигает 25–35 % среди взрослого населения. В настоящее время только в русскоязычном Интернете можно найти более 20 тысяч ссылок на эту тему.