— Терион Тейге говорил о каких-то осколках, что дочь берёт часть силы матери и так до тех пор, пока брать будет нечего, — сказала я, — он сказал, что изначально было четыре осколка.

— Он не правильно понимает нашу природу, — моя собеседница нахмурилась, — мы берём свою силу у вселенной, мы её голос. Мы видим суть вещей и можем этим управлять. Мы видим истину, ищем её, защищаем, выявляем. Наша суть в том, чтобы наводить порядок, возвращать всё на свои места, Таня.

— Типа санитары леса вселенского масштаба? — я хмыкнула.

— Ага, типа, — она фыркнула, — твоя бабуля отреклась от своего предназначения и попробовала решить за своих потомков. Не получилось. Хотя она знала, что не получится.

— А почему ты могла и не проснуться? — я поёжилась, — и как бабушка могла решить всё за меня и маму?

— Она думала, что защищает, — она нахмурилась, — возможно, тогда такой поступок действительно спас её. А на счёт меня… Помнишь школьную физику? Чем больше сила действия, тем больше сила противодействия.

— Ты хочешь сказать, что из-за того, что мне досталось больше силы, чем нужно, она не смогла самостоятельно проявиться? — я вскинула брови.

— Ага, — улыбнулась другая Таня, — ловушка собственной силы. Иронично же?

Она засмеялась, а я слабо улыбнулась. Что-то мне совсем не до веселья.

— И как ты смогла проснуться? — спросила, когда она отсмеялась.

— А ты сама не догадалась? — я насторожилась от её хитрой улыбки.

— Илиас? — мои глаза широко распахнулись, — когда я была с ним… Боже, я думала, мне всё привиделось! Этот свет, узоры тьмы на нём.

— Не привиделось, — девушка напротив вздохнула, — у него дар его предка. Он противоположен нашему. Мы — свет, ищем истину, наводим порядок. Он — тьма, сама суть хаоса эмоций, меч и щит.

— Не понимаю, — я замотала головой, — я стану безэмоциональным роботом, а Илиас враг таких, как я?

— Э, нет, — сказала вторая Таня, — ты перечитала фэнтези книжек, а у нас тут реальная жизнь, вообще-то. Сила дара никак не влияет на наши чувства. Да и кто тебе сказал, что тьма и свет враги? Они же не привязаны к понятиям добра и зла. Это просто сила. То есть я хочу сказать, что наша магия видит истину вне зависимости от наших желаний и эмоциональных привязанностей. Мы можем захотеть обмануться, но всё равно будем знать правду.

— Расскажи мне побольше о даре Илиаса? — попросила я, — он мучается, потому что ничего о нём не знает и не умеет использовать. Я должна помочь ему.

— Я тебе справочник, что ли? — она засмеялась.

— Сложно тебе, что ли? — в той же манере выдохнула я.

— Несложно, — кивнула она, — когда он не контролирует себя, его окружает тёмная аура, которая на интуитивном уровне отталкивает всех, заставляет чувствовать страх. Это что-то вроде врождённого защитного рефлекса.

— Но меня его аура не пугает и не отталкивает, — я покачала головой и чуть покраснела, — скорее, наоборот, притягивает.

— А на тебя оно и не действует, — хмыкнула девушка напротив, — ты чувствуешь истину, у тебя так же интуитивно получается заглядывать за его завесы, видеть сквозь, в самую суть. Потом научишься управляться. Вам обоим ещё учиться и учиться.

— Расскажи мне ещё о даре Лиаса, — я облизнула пересохшие губы.

— Когда он овладеет даром, сможет управлять и чужими эмоциями. Щит и оружие. Представь, так можно заставить почувствовать неконтролируемый страх и обратить в бегство любую армию. Через такую защиту никто не сможет пройти. А можно отключить все эмоции, заставив людей бесстрашно идти в бой… — послушно дала объяснения другая Таня, а потом её глаза как-то странно сверкнули, — но будет лучше, если его обучит такой же как он. С таким даром играть в самоучку опасно, в отличие от нашего.

— Кто сможет ему помочь? — я замерла в ожидании ответа.

— Юлиар Монфор-Эрналь, конечно, — девушка вздохнула и покачала головой.

— Он умер восемьсот лет назад! — прошипела я, чувствуя разочарование.

— Откуда ты знаешь? — сказала другая я и подмигнула.

Я раскрыла рот и тут же захлопнула. И правда, откуда я знаю? Я ведь вообще ничего не знаю.

— А что не так с Опалёнными портретами? — спросила, чтобы отвлечься, пока мозг переваривает информацию.

— Они просто хранят в себе частицу тех, кого на них изобразили, — вторая Таня покачала головой, — со временем у картин выработалось подобие разума, замешанное на частице магии и эмоциях трагедии. То есть пожара. Так что это просто шаловливые артефакты.

— Ничего себе шалости, — я зажмурилась, — скажи, ты знаешь, что или кто Маргот?

— Орден, — она улыбнулась, — орден Маргот. Как ты выразилась, санитары леса вселенского масштаба. Они такие же, как ты. Вы все как отражения друг друга, солнечные осколки. А это, — она указала на окно, — ваш символ. Золотое зеркало с чёрными трещинами. Солнце с узорами тьмы.

— Сол, — сказала я, — откуда ты всё это знаешь, если ты — это я?

— Я — это ты, но я же не человек. Я олицетворённая сила, — вторая Таня поправила волосы, — я частица вселенной, а вселенной известно всё.

— Сложно, наверное, знать всё, — фыркнула я, чувствуя холодок между лопаток. Так себе суперспособность.

— Не переживай, когда мы с тобой станем единым целым, ты не будешь знать ничего из того, что я тебе не сказала, — вторая я подмигнула, — потому что твоему дару не обучают. Ты должна пройти этот путь самостоятельно. Возможно, когда-нибудь ты дойдёшь до конца своего пути. Как там говорится? «Вся жизнь — это учёба»?

— Примерно, — я облегчённо выдохнула. Быть расширенной до вселенских масштабов версией Гугла мне не улыбалось.

— Ну что, Танька Никодимова, готова начать свой путь? — ехидно спросила вторая я и вздёрнула бровь.

— А я могу отказаться? — так же ехидно ответила я.

Вместо ответа вторая Таня протянула руку, а я пошла к ней. Вгляделась в её довольное лицо, слабо улыбнулась. Наверное, это какая-то психическая болезнь, но я буду скучать без разговоров с самой собой. Таня напротив ослепительно улыбнулась и подмигнула.

И я решилась, вложила свою руку в её и зажмурилась от ослепительного света, заполнившего собой всё. Вторая Таня дёрнула меня к себе навстречу и крепко обняла, прижимаясь ко мне всем телом. Меня окутало теплом и вытолкнуло в темноту, в объятия Илиаса.

Я понимала, что этот сон — последний. Внутри меня сияло огромное солнце, настолько сильное и большое, что, казалось, озаряло собой всё. Постойте-ка…

Спальня Илиаса была озарена светом как днём, и шёл этот свет от меня! Я резко села и посмотрела на свои руки. Кожа светилась как бы изнутри, растрёпанные волосы — тоже. Меня будто запихнули в бочку с радиоактивными отходами.