Это был важный вопрос, и Стивена он задел.

— Кров, пищу, образование, игрушки…

Адриана покачала головой. Теперь у нее не оставалосьиллюзий. Она даже была рада, что позвонила ему.

— Ты забыл про что-то очень важное.

Но Стивену больше ничего не приходило на ум. В растерянностион переводил взгляд с нее на ребенка и опять на нее. Он был привлекателенвнешне, но пуст внутренне.

— Ты забыл про любовь. Она важнее крова, пищи,образования, она важнее всего. Важнее компьютеров, теннисных ракеток, мебели,стерео-аппаратуры, квартир, работы… Любовь. По-моему, это единственное, про чтоты забыл, когда мы были супругами. Если бы ты любил меня, ты бы не бросил меняи маленького.

— Я любил тебя… но ты не любила меня. Ты нарушиладанное мне торжественное обещание никогда не иметь детей.

Стивен говорил совершенно серьезно.

— Я ничего не смогла поделать. И нисколько не сожалею.

— Очень жаль, — печально заметил он. — Тыпричинила мне большую боль.

— Я причинила боль? Тебе?

Адриана в изумлении взирала на него.

Стивен поднялся с кресла и стал расхаживать по палате,поглядывая на огромного мишку, которого Билл оставил у двери.

— В том-то и дело, что ты меня предала, — повторилон снова. — И за то, что я ради ребенка намерен простить тебя, ты должнабыть мне очень благодарна.

Адриана не верила собственным ушам, слушая его.

— Я так не считаю, — отрезала она и задала Стивенуеще один трудный вопрос:

— Стивен, ты любишь маленького? Я имею в виду настоящуюлюбовь… Дороже ли он для тебя, чем все остальное?.. Готов ли ты посвятить емувсю твою жизнь?

Он посмотрел на Адриану, помолчал, а потом ответил:

— Я уверен, что в будущем мог бы этому научиться.

Но, глядя на него, Адриана видела, что это невозможно. Вэтом человеке давным-давно умерло что-то очень необходимое.

— А если ты опять нас испугаешься, тогда что? Опять насбросишь? И квартиру продашь? Или просто подашь на развод?

Он поступил с ней и с ребенком жестоко и сам это сознавал,хотя и оправдывал себя ее «предательством».

— Я не могу давать тебе обещаний на будущее. Я могутолько сказать, что попробую. Но думаю, что это твой долг: позволить мневернуться и предпринять попытку.

«Мой долг! — подумала Адриана. — Как этотрогательно!»

И спросила:

— То есть как? Ты предлагаешь мне опять выйти за тебязамуж?

Она хотела выяснить все до конца. Такого разговора она оченьдолго ждала.

— Нет. Я… я думаю, нам следует просто попробовать. Ясчитаю, что ты должна ко мне вернуться, мы поживем месяцев шесть или год, и япосмотрю…

— Посмотришь, нравится ли тебе быть отцом? А если нет?

— Тогда все будет безболезненно. Документы оформлены,мы пожмем друг другу руки и пожелаем всего хорошего.

Он понимал это как деловое соглашение.

— А Сэм?

— В этом случае он останется с тобой.

— Замечательно. И что я ему потом скажу? Что тыпопробовал, но он тебе не понравился? Нет, Стивен, отцовство нельзя взятьнапрокат, примерить его, как пиджак. Это то же самое, что брак, любовь, самажизнь. Это не теннисная игра, для которой ты можешь подобрать себе партнерапослабее, чтобы удовлетворить свое самолюбие.

Стивена разозлили ее слова, но он знал, что все это правда.

— Тогда зачем ты мне звонила? Может, тебе доставляетудовольствие изводить меня? Или у тебя появился выбор?

От его внимания не ускользнуло ни новое бриллиантовое кольцоу нее на пальце, ни обилие подарков, с которыми явился Билл.

— Меня твое замечательное предложение больше неинтересует. Но я хотела, чтобы ты взглянул на своего сына, прежде чемрасстанешься с ним навсегда. Мне казалось, что ты этого заслуживаешь, чтокогда-нибудь можешь горько пожалеть о своем отказе, что полюбишь ребенка, когдаон появится на свет. Но этого не случилось. Ты всего лишь хочешь взять егонапрокат и меня в качестве няньки, милостиво согласившись простить меня за мое«предательство», как ты это называешь. Но предательство было не мое, а твое, иребенок теперь мой.

Стивен был в некотором замешательстве, но, похоже, не оченьогорчился тем, что услышал. Адриане показалось, что он испытал даже облегчение.Во всяком случае, он не изменился. Теперь она это точно знала.

— Скажи ему, что я предложил тебе вернуться и тыотказалась, раз уж тебя так это беспокоит.

— Ты предложил нам испытательный срок, Стивен. Но обэтом, конечно, можно не упоминать.

Она вдруг поняла, что кричит на него, однако это ей дажедоставляло удовольствие.

— А я хочу любить его безоговорочно, каким бы он нибыл: красивым или нет, капризным или покладистым, здоровым или больным, хочуподарить ему свою любовь, всю, до последней капли. Вот что я хочу дать нашемуребенку!

У Адрианы на глазах появились слезы. Произнеся эту фразу,она осознала, что то же самое готова дать и Биллу.

— Безоговорочной любви не бывает, разве что междудураками, — цинично заметил Стивен.

— Значит, можешь меня такой считать.

Когда-то она предложила Стивену такую любовь, но он ееотверг.

— Ну и всех благ тебе.

Он пристально посмотрел на нее. Казалось, что все чувства,которые некогда их объединяли, бесследно рассеялись,

Несколько мягче Стивен добавил:

— Мне жаль, что так получилось, Адриана. Но по нему невидно было, что он сожалеет, бросая своего ребенка. Был момент, когда малыш егоудивил, очаровал, но момент этот прошел. Как только сестра унеслановорожденного из палаты, Стивен, похоже, забыл о нем.

— Мне тоже жаль…

Адриана подняла на него глаза, задавая себе вопрос, кем онна самом деле был все то время, что она его знала.

— …Мне жаль тебя, — сказала она тихо.

— Не стоит… — покачал он головой.

Глядя на Стивена, она наконец почувствовала себя свободной ирадовалась, что позвонила ему и вызвала на откровенный разговор.

— …Я, Адриана, не был к этому готов. И думаю, никогдане буду.

Это были самые честные слова, которые он когда-либо ейсказал, и Адриана теперь ясно поняла, что больше не любит Стивена. Онаразлюбила его давно, но просто не отдавала себе в этом отчета.

— Я знаю. — Она медленно кивнула и положила головуна подушки. Долгим выдалось это утро. — Спасибо, что пришел.