Билли с удивлением смотрела на свое отражение в зеркале над умывальником; она не узнавала себя в этом элегантном наряде. Сначала даже не хотела надевать его, но Рэнд настоял. Билли прикоснулась к изящному кружеву пеньюара. Затем принялась, разглядывать роскошное белье под ним. Искусного покроя корсаж подчеркивал округлости груди, а полупрозрачная юбка делала ее стройные ноги еще более изящными. Очарованная этим нарядом, Билли несколько раз повернулась перед зеркалом. Она взглянула на Рэнда и в восторге воскликнула:

— У меня никогда не было ничего столь прекрасного! Он пожирал ее глазами.

— Не наряд прекрасен…

— Лотте он бы понравился… Рэнд едва заметно нахмурился:

— Я купил его не для Лотты. Я купил его для тебя… и для себя. — Он обнял девушку и, пристально глядя ей в глаза, прошептал: — Билли, я не хочу говорить о Лотте и ее предложении. Не хочу говорить о стаде. Не хочу говорить о будущем или о том, что мы будем делать через несколько недель. Я хочу говорить о настоящем, о том, что чувствую рядом с тобой, и о том, что чувствуешь ты. — Рэнд прижался губами к ее губам, и от его поцелуя по телу Билли прокатили знакомые волны тепла.

Они пришли в гостиничный номер, который Рэнд снял несколько часов назад, и он тотчас же заключил ее в объятия. Затем подхватил на руки и отнес на кровать. Час спустя, совершенно обессилев, они забылись сном, а когда проснулись, он преподнес ей чудесный наряд, которым она сейчас любовалась. И он снова обнимал ее и целовал, пытаясь увлечь обратно в постель.

Билли таяла в его объятиях, растворялась в них, забывала обо всем на свете… Увы, это ее совершенно не устраивало — она хотела оставаться самой собой. Она знала: настанет время расставаться, поэтому ей надо сохранять силу духа, а воспоминания о Рэнде не должны терзать ее сердце. Она не хотела причинять боль ни себе, ни ему. Внезапно отстранившись от Рэнда, она сказала:

— Думаю, нам нужно ненадолго спуститься вниз. Возможно — вернуться в «Длинную ветку», чтобы увидеться с остальными. Они, наверное, волнуются, потому что не знают, куда ты запропастился, куда исчезла я…

Но Рэнд, нахмурившись, снова привлек ее к себе:

— Ты ведь не из-за парней переживаешь, верно, Билли? Скажи, в чем дело? Может, я сказал что-то не то? Или…

— Ты здесь ни при чем, Рэнд. Просто…

Рэнд приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. Он попытался улыбнуться, но его улыбка не могла обмануть Билли.

— Ты уже устала от меня, да? И теперь хочешь от меня отделаться?

Сердце Рэнда гулко колотилось у ее груди, и ее собственное сжалось от боли.

— Я знаю, ты проголодалась, дорогая. Я спущусь вниз и позабочусь, чтобы нам принесли что-нибудь…

Билли покачала головой. В ее взгляде сквозило отчаяние.

— Нет, Рэнд. Я… я бы предпочла одеться и отправиться в «Райт-Хаус». Пора возвращаться.

— Билли, пожалуйста, прекрати. — Рэнд пристально посмотрел ей в глаза. — Я надоел тебе своей настойчивостью. В этом все дело? — Он поднес к ее щеке свою дрожащую руку. — Я должен был подумать… осознать… Но я так по тебе соскучился… мечтал о тебе так долго… Мне не приходило в голову, что ты можешь не… — Рэнд судорожно сглотнул, потом кивнул. — Что ж, хорошо.

Он отступил от нее на несколько шагов и добавил:

— Если хочешь поесть внизу или в «Райт-Хаусе», мы пойдем туда. Думаю, что к этому времени парни уже поужинают и разопьют по бутылке, а то и по две. А может, они все еще увлечены игрой в фараон… Как бы то ни было, одевайся. Все будет так, как ты хочешь, Билли.

— О, Рэнд… — Девушка тяжко вздохнула. — Я не хочу, чтобы ты думал, будто… — Она умолкла в растерянности.

Рэнд покачал головой и прошептал:

— Я ничего такого не думаю, дорогая. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива…

И тут Билли вдруг осознала: что бы она ни делала, расставание все равно будет мучительным… Мучительным для обоих. Сделав над собой усилие, она попыталась улыбнуться:

— В таком случае, Рэнд, нам все же лучше остаться здесь, потому что только наедине с тобой я чувствую себя по-настоящему счастливой…

Несколько долгих секунд Рэнд молча смотрел ей в глаза. Потом спросил:

— Ты уверена, Билли?..

— Да, уверена. У нас осталось всего несколько часов и… — Она покосилась на кровать. — Понимаешь, Рэнд, все это для меня слишком непривычно, и я не знаю, как должна себя вести, что должна чувствовать…

Он снова привлек ее к себе и с ласковой улыбкой прошептал:

— Со мной ты должна чувствовать себя счастливой, Билли. Я уже сказал тебе, что только этого хочу. И поверь, дорогая, я позабочусь о том, чтобы так и было.

Губы их слились в поцелуе, и девушка с тихим вздохом закрыла глаза; Рэнд подхватил ее на руки и понес к постели.

Дождь наконец-то прекратился, но крохотный кусочек неба, видный из окна спальни, был все еще обложен серыми тучами.

Близился вечер, однако заката, судя по всему, не предвиделось. И действительно, как может закатиться солнце, которое так и не встало? Улыбнувшись при этой мысли, Люсиль повернулась к мужчине, лежавшему рядом. Его глаза были закрыты, но ей показалось, что сон его неглубок. Скорее всего он находился в полудреме — просто утомился после постельных развлечений, которым они предавались большую часть дня.

Снова улыбнувшись, Люсиль принялась рассматривать его лица. Она попыталась вспомнить свое самое первое впечатление о нем — и едва не рассмеялась. Тогда Пат ей совсем не запомнился. Она его проигнорировала, посчитав совершенно заурядным и неинтересным. Да, он показался ей заурядным во всех отношениях — и внешне, и по характеру, и по уму. А такие мужчины ее никогда не привлекали. Она всегда стремилась найти мужчину… вроде Рэнда Пирса — самого высокого, самого красивого и самого мужественного. Ей хотелось найти такого мужчину, за которого пришлось бы побороться.

Люсиль сознавала, что ее всю жизнь баловали и потакали всем ее прихотям. Хотя ей это нравилось, она не желала выходить замуж за человека, который походил бы на отца — любил бы ее до безумия и был бы легкоуправляемым… И Рэнд Пирс вполне соответствовал ее идеалу, такого мужчину она искала, именно за такого хотела выйти замуж — пусть даже он не считал, что они созданы друг для друга. Более того, упрямство Рэнда только распаляло ее желание покорить его.

Тогда почему же она лежит в постели Уоллиса Паттерсона? И почему так хорошо себя здесь чувствует? Наверное, потому, что Пат — замечательный мужчина. И как только ей могло прийти в голову, что он такой же, как все. Люсиль вспомнила об их любовных играх и тут же ощутила, как на нее накатила жаркая волна. Осторожно убрав со лба Пата светлый локон, она снова принялась разглядывать его лицо.

Да, несомненно, она ошиблась, когда посчитала это лицо заурядным. Он, правда, блондин, в то время как она предпочитала шатенов и брюнетов, но зато у него совершенно необыкновенные глаза — зеленые, сверкающие, с золотистыми искорками… Временами ей казалось, что от его взгляда у нее плавится сердце. А его губы… На Люсиль снова накатил знакомый жар, когда она вспомнила прикосновения этих губ к ее губам, когда вспомнила его ласки и чудесные улыбки… И еще ей вспомнилось, как его аккуратно подстриженные усики щекотали ее груди — при этих сладостных воспоминаниях Люсиль зажмурилась. Как могла она называть усики Пата нелепыми?