день в гостинице и вернусь домой… Так вот, пацан. Если у тебя со своим стариком есть какой-то шанс на нормальный разговор — попробуй. Хотя бы услышь от него все, что хотел бы знать. Добейся ответов. Иначе потом всю жизнь покоя давать не будет.

Мужчина подозвал бармена, чтобы перекинуться с ним парой слов. Валера же глянул на часы. Кажется, ему тоже скоро пора будет домой, Степан должен подъехать.

— Надеюсь, все у тебя сложится с твоею красоткой, — подмигнул Виталий, оплачивая счет за алкоголь. — Твое пиво я добавил в свой счет.

— Спасибо, не стоило…

— Всего лишь благодарность за терпение, забей. Как ее зовут, говоришь?

— Лера. — Хотя имя точно до этого не звучало.

— Забавно, как у вас даже имена совпадают. — Неужели все же запомнил имя, а то все «пацан, пацан». — Может, судьба?

— Не думаю… Все как-то подходит у нас к расставанию. — И так много еще предстоит. Но главное, начало положено.

— Ну, значит, и к лучшему. Прощай.

Валера проводил взглядом спину Виталия, покидающего бар. Просто по-человечески жалко мужика, что его судьба сложилась таким образом и теперь ему по вечерам остается сидеть и искать компании незнакомых людей. С которыми больше никогда не встретится. Может, не вспомнит на следующий день. С другой стороны, стоит ли вообще говорить о какой-то судьбе? Разве не наши поступки в итоге играют большую роль? Вот Валеру никто не заставлял же обманывать Жеку в угоду своим чувствам. Ему и пришлось самому расхлебывать последствия.

Парень вздохнул, допивая остатки со дна стакана. Возможно, все же имеет смысл поговорить с отцом хоть о чем-нибудь. О будущем, о личных переживаниях… Заставить посмотреть себе в глаза, настоять на том, чтобы выслушал. Сделать что-то большее, чем просто пытаться выводить из себя, надевая платья. Ведь Лера появилась именно поэтому — от нежелания быть в одиночестве. Нежелания быть отвергнутым. А если вскрыть этот нарыв, то, может, дальше и легче будет. Что там Витя говорил про уехать в Южную Корею? В случае чего план «Б» уже есть.

Я хочу…

— О, Котов, опять опаздываем? — Мне показалось, что эта фраза прогремела на весь первый этаж. Я даже подскочил. И как Тамара Алексеевна меня засекла? Я же так бесшумно крался, почти сливаясь со стеной. И все бы ничего, если бы я опоздал на пять минут, но пара шла уже добрых полчаса. Чертов будильник. Нет, он сработал вовремя. А я протянул руку, выключил его и перевернулся на другой бок.

— Извините, Тамара Алексеевна, просто я… Я…

— Ладно, потом придумаешь, — махнула рукой куратор. — А сейчас идем за мной. Ты мне как раз подойдешь.

Когда такое говорит препод, обычно это не предвещает ничего хорошего. Ну, по крайней мере, в моем случае. А ее мысль о том, что я ей подхожу, звучит пугающе. Но у меня заметно отлегло от сердца, когда Тамара Алексеевна направилась не в сторону кабинета декана. Можно было, конечно, предположить, что меня ведут к заместителю, но…

С моей стороны не совсем правильно просить об этом первокурсника, но иначе ему точно будет выговор за опоздания. А так хоть будет причина снять его с пары.

Я облегченно вздохнул и подарил Тамаре Алексеевне мимолетную улыбку. Уж простите такую бестолочь, как я.

Хвостиком я шел за преподавательницей, пока мы не достигли пункта назначения — комнаты студсовета. Посередине комнаты стоял овальный стол. У дальней стены находился шкаф, стеллажи которого были заставлены папками и призовыми кубками. Справа от двери стояли два рабочих стола с компьютерами, один из которых был включен, и за ним сидела высокая девушка в очках. Именно к ней и подвела меня Тамара Алексеевна.

— Вот, Зоя, это Витя. Может, он сможет помочь?

— О, спасибо, Тамара Алексеевна. Я уже готова раздолбать эту тупую железяку. — Девушка потерла виски.

— Мне там надо к лекции подготовиться, Зоя тебе все объяснит, — сказала Тамара Алексеевна, покидая организаторскую.

— Витя, да? Он точно у нас учится? — посмотрела на меня старшекурсница. — У меня тут что-то с программой, где инфа о пропусках в общежития пишется. Все данные пропали, и странные окошки вылезают.

— Давайте посмотрю.

— Ага, ты садись, а я пока в столовую схожу. — Зоя встала с места. — Черт, как болят запястья. Надо сказать Мише, чтобы он больше не перебарщивал с наручниками.

Я прыснул, опуская голову и чувствуя, как зарделись уши. Ну да ладно, это вообще меня не касается. Я посмотрел на экран компьютера, попробовал сделать несколько операций и, кажется, понял, в чем дело. Но для решения проблемы потребуется время — скорее всего, как раз до конца текущей пары.

Через пятнадцать минут вернулась Зоя. Я объяснил ей, в чем дело. Она кивала, но на самом деле ничего не поняла, поэтому ей оставалось только пересесть за соседний стол и заниматься своими делами. Я как можно незаметнее надел наушники. Чего-чего, а знать подробности личной жизни администратора студсовета я не хочу.

Когда я закончил, оставалось две минуты до начала пары по физре. И так тянул время, как только мог, но больше в этом не было смысла. Выслушав благодарности от Зои, я взял рюкзак и направился к спортивному залу. Звонок застал меня в коридоре, и я ускорил шаг. Так, Котов, соберись. Просто делай вид, что ничего не было, просто делай вид. Это же физра, зал большой, все нормально. Да. И я не нервничаю, что за чушь? Я открыл дверь в спортзал и вошел внутрь. Группа уже переоделась в форму и ждала физрука рядом с волейбольной сеткой.

Я нырнул в мужскую раздевалку. Когда я вышел, готовый к труду и личной обороне от претензий Дюши, большая часть одногруппников уже наматывала круги по залу. Кое-кто из пробегающих мимо помахал мне рукой. Андрея Ивановича в поле зрения видно не было. Так что я, особо не горя желанием быть раздавленным несущимся стадом студентов, сел на скамью. И как бы я ни старался, как бы этого ни избегал… Это все равно случилось. Взгляд сам зацепился за смоляную шевелюру. Дэн стоял у противоположной стены спортзала и о чем-то разговаривал с Викой и кем-то еще из девчонок. А вот сердце у меня екнуло, словно он стоял в эту минуту рядом со мной.

Возникло ощущение, что я иду по натянутому над каньоном со львами тросу. Шаг влево, шаг вправо — и от меня останутся только кости. Если останутся. А пока я должен продумывать каждый шаг, жест, взгляд. И не пялиться на него.