– Угу… – кивнул я.

– Что «угу»? – рассердился Дорофеев, видимо, в отношениях со своим бывшим учеником у него некий казус произошел. – Нам и такая помощь весьма пригодилась! Однако, поскольку официально мы никакие госструктуры не представляем – вся подготовка, и техническая и кадровая, была отдана непосредственно Альбертычу. Дед твой уже намеревался чуть ли не целый полк тебе в помощь направить… Однако Фалин быстро охладил наш пыл, пояснив, что пропускная способность мнемотранслятора всего 8 человек. И связано это с оперативной памятью прибора – он ведь портативный. От этой печки и пришлось плясать! Вот и выходит: Олег – первый, ты – второй, я – третий. Остается пять мест. И одно из них оговорил себе Фалин. Ну и последним пойдет Альбертыч. Так что…

– А если вернуть нас с Олегом, а на наше место каких-нибудь ученых-академиков, инженеров с мировым именем, что чертежи ядрён-батона в голове держат? Или талантливых администраторов-хозяйственников?

– Мы думали над этим… – кивнул Дорофеев, – однако ничего не выйдет! На ваше место в головах Николая и Рукавишникова уже больше никого не вставить – мозг носителя не выдержит повторной установки матрицы. Тем более – матрицы другого человека. А найти других реципиентов… Так вы с Олегом прекрасно справляетесь и уже много сделали, а другим с чистого листа начинать. Да и время упущено. Бифуркационный узел пройден.

Я кивнул, искренне радуясь такому повороту. Предложить замену-то я предложил, чего не сделаешь ради блага Родины. Но внутренне изрядно напрягся – все-таки я уже сроднился с этой эпохой, да и просто жалко было оставлять на чужого дядю хорошо поставленное дело.

– Ага, вижу – глазки заблестели! – весело хмыкнул Петрович. – Ты эту кашу заварил – тебе ее и расхлебывать! Никто за тебя ложку держать не будет, но поддержать тебя еще парой-тройкой ложек, а то и целым половником мы вполне можем! А гуртом, как известно, и батьку бить легче!

– Так куда мне вас пристроить? – призадумался я. – Пойдешь ко мне начальником службы безопасности? А деда мы на промышленную разведку поставим!

– Э нет, милай! – подмигнул Петрович. – Не в твою дружину, боярин, мы вольемся! Ты думаешь, я в тело этого корнета сдуру влез? Словно других реципиентов не было? Нет, Димка, мы все продумали – здесь и сейчас надо разведку и контрразведку поднимать. Вот мы с твоим дедом этим и займемся! Но из окружения твоего друга Олега. А чтобы офицерская кастовость в работе не мешала, мы и взяли носителями хоть и глупых, но перспективных и с обширными связями!

– Ну вы и хитрованы! А Фалина куда?

– Фалин в советники к цесаревичу пойдет! Все прокрутим, дай только Олегу-Николаю из круиза вернуться!

Я задумался – идея была неплохой! Действительно, с разведкой, особенно агентурной, здесь сейчас полный швах. Но человек со стороны на посту начальника ГРУ будет воспринят офицерским корпусом в штыки. А если возглавят его люди «свои в доску»… Жаль только, что дед будет от меня далеко. Впрочем… сейчас-то он еще дальше, а как переместится сюда… да пусть он в Питере сидит, а я в Нижнем! Поезда уже ходят, и даже вполне регулярно! Захотим повидаться – сделаем!

– Ну чего пригорюнился? – усмехнулся Дорофеев. – Жалеешь, что упустил двух спецов по агентурной и промышленной разведке? С сорокалетним стажем? А к ним в придачу доктора исторических наук, прекрасно изучившего политические процессы XIX–XX веков и помнящего наизусть всех мало-мальски значимых персонажей этого периода? Не куксись – для тебя приготовлен специальный приз! Будет тебе инженер! И хозяйственник!

– И кто это будет? – с жадностью спросил я.

– А! Загорелись глазки! – радостно рассмеялся Дорофеев. – С трех раз угадаешь?

– Инженером – Михаила Тимофеевича! – выпалил я одним духом, примерно представляя, что будет, если я заполучу Самого.

– Калашникова?[111]– фыркнул Петрович. – Однако! Губа не дура! Нет, не угадал, хотя его кандидатура рассматривалась. Но мы решили, что со «стрелковкой» ты и без него вопрос решишь. На тебя уже Наганы работают, да и этот самородок твой – Ерема Засечный – тоже неплохо себя проявил. А что они изобрести не смогут – ты «вспомнишь»…

– Ну, если так рассуждать – так у меня вообще никаких проблем нет! – разочарованно протянул я. – Я тут вкалываю, как папа Карло, без продыху и просыпу! Тьфу! Недосыпаю, короче! Дичайший кадровый голод!!! Я же, блин, вообще не инженер! А вокруг меня сплошь технические гении собрались! И периодически с подковыркой спрашивают: а эту хрень, Александр Михалыч, вы откуда взяли? Ах, из головы выдумали? Ну-ну…

Уловив насмешливый взгляд Дорофеева, я поперхнулся и смолк на полуслове. Петрович сочувственно покачал головой.

– Выпустил пар? На-кась вот, прими, не пьянства ради, а исключительно для лечения нервов! – Петрович чуть не силком влил в меня полный лафитный стакан[112]коньяку. Меня слегка повело. А Дорофеев продолжил: – Вот и видно, что не инженер ты! Сейчас не винтовки решать будут. Винтовки – частность! Решать будет наличие тяжелой промышленности. Первые шаги в этом направлении ты уже сделал – неплохой сталеплавильный комбинат отгрохал!

– Да какой там сталеплавильный! – уже немного заплетающимся языком возразил я. – Через два месяца с конвейера сойдет первый в мире серийный автомобиль! Серийный, Петрович!

– Да ты что! – восторженно воскликнул Дорофеев. – Если так, то поздравляю! Как назвали?

– Обещай, что не будешь смеяться! – попросил я Петровича. Дорофеев кивнул, но в его глазах уже заплясали бесенята. – Назвали «Жигулями»! А легкий грузовик будет зваться «Самара».

Несмотря на обещание, Петрович тут же залился оглушительным смехом. Как я посмотрю – его в новом теле все время на «ха-ха» пробивает. Гормоны гуляют?

Отсмеявшись, Дорофеев вытер выступившие слезы и со значением произнес:

– Да, это не хухры-мухры! Это повод выпить!

Я торопливо подставил рюмку, потому как Петрович снова примерился к уже полюбившемуся лафитнику. Мы со вкусом выпили и закусили. Однако, прожевав, Дорофеев продолжил:

– Да только автомобиль твой – кусок железа, пусть и рационально отформованный! А вот на чем движок его работает?

– Как на чем? На бензине, ясно дело! – с пьяной обидой в голосе воскликнул я. – У меня в Стальграде специальный цех работает! Куб перегонный, все дела… Шесть бочек неплохого бензина в сутки!

– Сколько-сколько? – изумился Петрович. Но я, уловив в его тоне издевку, предпочел не отвечать. А Дорофеев, подмигнув, веско сказал: – Да, шесть бочек – это круто! Это круче, чем вообще ничего! На сколько машин того бензина хватить? Ась? Молчишь? А про крекинг нефти ты слыхал?