Анжелика не понимала, как за каких-то несколько месяцев онумудрился абсолютно к ней остыть. И это после двухсотлетнего обожания ипоклонения!

Она скинула туфли и прошла в гостиную, а когда обнаружила,что Даймонд даже не подумал последовать за ней, крикнула:

— Иди сюда, черт возьми!

Он мгновенно оказался рядом, и в его глазах светилосьодно-единственное желание, и этим желанием было лишь выполнить ее приказ.

Анжелика приблизилась к нему и взяла лицо в ладони.

— Как же ты изменился! Обижаешься на меня, что угодил втюрьму? Скажи мне, что с тобой?

Даймонд был как будто удивлен.

— Если я чем-то, делом ли, словом заставил вас думать, чтообижен, прошу меня простить.

Девушка выпустила его лицо. Ей хотелось кричать от злости.

— Даймонд, — резко произнесла она, — ты помнишь, помнишь,что мы знакомы всю жизнь?

— Конечно, — кивнул юноша, — я служу вам уже двести лет игорд этим.

— Служишь? — убито повторила она. И в памяти всплыли моментыих близости в Париже. Как лежали рядом в постели, глядя на ангелов,нарисованных на потолке, и как однажды он сказал: «Наверно, рай существует».Она тогда точно знала, после занятий любовью с ней, он был счастлив. И всякийраз, когда уделяла ему внимание, глаза его по-детски сияли радостью.

«Что же произошло?» — бесконечно спрашивала себя девушка. Ноответить на ее вопрос было некому. Даймонд молчал или выдавал глупыестандартные фразы, произносимые всеми слугами, а она сама ни за что не хотеларыться в грязи своих ошибок и промахов. Слишком утомительно, слишком страшно иопасно.

— Ты меня больше не любишь? — обвиняющим тоном спросилаАнжелика.

После невыносимо долгой паузы он проронил:

— Люблю.

Лицо его при этом ничего не выражало, и с тем же успехом онмог бы сказать «Нет».

Девушка порывисто обняла его и впилась губами в рот. Даймонднапряженно застыл, да так и стоял, не шевелясь, пока она настойчиво ибезответно его целовала.

Поняв, что он не ответит, руки так и будут висеть вдольтела, а губы останутся тверды, она оттолкнула его. Большего унижения ей неприходилось испытывать, если, конечно, не считать того, что учинил над нейНаркисс, обращая в вампира, и краха отношений с Лайонелом из-за невзрачнойкуклы.

Могла ли девушка подумать, когда много-много лет назадспряталась в сарае возле леса от охотников на вампиров, что мальчишка с синимиглазами и охапкой сена в руках станет однажды тем, кто причинит ей боль,сравнимую с ударом солнечного света. Какой-то деревенский глупец, слабый вампир— не ровня ей!

— Простите, — пробормотал Даймонд, отступая.

Анжелика несколько секунд молча смотрела на него, затем,собрав всю свою волю, как ни в чем не бывало улыбнулась.

— Мне скучно, — пояснила она и с гордо поднятой головойвышла из комнаты.

Дверь, вопреки желанию ее выломать, Анжелика притворила засобой тихо-тихо.

* * *

Вода в Фонтанке блестела на солнце и под резкими порывамиветра собиралась заостренными складками, а потом резко опадала, становясьзеркально-гладкой. По широкой реке то и дело проплывали экскурсионные паромы.

Лайонел стоял на Аничковом мосту, опершись локтями о чугунныезеленые перила с чередующимися парными изображениями русалок и морских коньков.Взгляд его полупрозрачных голубых глаз был устремлен вдаль.

Молодой человек в тонком черном пальто не видел проходящихмимо людей, не слышал шума дневного города, мысли его застряли далеко отсюда —где-то у берегов Антарктиды.

Он чувствовал боль, солнечные лучи резали незащищенныеочками глаза точно лезвие бритвы. Бледное красивое лицо, шею, руки, все теложгли тысячи пылающих костров. И ему нравилась, бесконечно нравилась эта пытка.Он не мог ни о чем толком думать, мысли благословенно кружились вокруг одного —боли. После нахождения на улице больше пяти часов она невероятно усилилась. Иогненный образ обнаженной девушки на фоне белой льдины перед глазами померк.Сперва он стал тускнеть, а потом его поглотила тьма.

В тот миг, когда боль показалась невыносимой, всякие мысли,даже о боли, исчезли вослед за тьмой и сделалось спокойно и необычайно тихо. Нодолго наслаждаться ему не пришлось, позади раздалось: «Притворяешься курицейгриль?»

Лайонел резко обернулся, и на секунду его лицо исказилось отболи.

— Как ты меня нашел? — удивился молодой человек.

«Следил», — ответил огромный черный волк.

Мысли вернулись в голову, как осы в свой улей и, казалось,все те, что о Кате, зажужжали одновременно.

— Ты что-то хотел? — резче чем собирался, спросил Лайонел,прикасаясь пальцами к переносице, чтобы хоть как-то заглушать шум в голове.

«Хотел посмотреть еще раз в твою наглую физиономию иубедиться, что на ней нет ни тени раскаяния», — пояснил оборотень.

Молодой человек хмыкнул, спустился с моста по ступенькам,перешел узкую дорогу и неспешно направился в сторону Адмиралтейства.

Оборотень последовал за ним.

Некоторое время они шли молча, потом Йоро поинтересовался:«Почему же ты не уехал в Лондон?»

— Были кое-какие дела, — туманно объяснил Лайонел и вновьзадал вопрос: — Зачем ты меня разыскал? — И после паузы, напряженно уточнил: —С ней все в порядке?

— В порядке? — переспросил волк. — Шутишь, да?

Молодой человек раздраженно сжал губы, а его спутник нехотяответил:

— Не хочет никого видеть, ни с кем не разговаривает, сидитдни наполет в своей комнате и смотрит в стену. Ты доволен?

Лайонел чертыхнулся и раздраженно уставился на оборотня.

— А мой брат чем занимается? Он уделяет ей внимание?

— С таким же успехом и фонарному столбу можно уделятьвнимание! Полагаю, даже фонарный столб быстрее ответил бы на чувства Вильяма.

— А от меня ты что хочешь? — разлился молодой человек. — Илиты все никак не поймешь, что тут я абсолютно бессилен!

— Бессильны только трусы! — спокойно сказал Йоро.

Лайонел посмотрел на него как на сумасшедшего и нахмурился.

— Ты предлагаешь мне... — Он осекся и огляделся по сторонам.— Ты хоть представляешь, как важен их союз для всех вампиров мира?

— А кто-нибудь вообще спросил у вампиров, хотят ли они этогосамого Искупления? Что скажут они, узнай вдруг, что их вечность можетзакончиться со дня на день?

— Неважно, кто чего хочет, — отчеканил Лайонел. — Всепокорятся воли Создателя и старейшин.