— Подумай, — шепнула пещера. — Это всего лишь одна из тысяч женщин, которыми ты можешь обладать. Только одна. Неужели ее жалкая жизнь встанет на пути процветания твоего народа? Когда у каждого появятся свои овцы, рабы, белые юрты?.. Когда не нужно будет воевать, а лишь повелевать. В твоем мире часто рассуждают о Золотом Веке. Так верни его! Переступи через себя.

"И через труп своей любимой жены, — добавил про себя Драйбен, но вслух высказаться побоялcя. — Всего через один труп. Переступишь через него — не обратишь внимания ни на кого другого. Все просто".

— Я верну Золотой Век сам! Своей силой! Силой своих нукеров! — зло ответил Гурцат, не отрывая взгляда от молчавшей и слабо дергавшейся Илдиджинь. — Ты не нужен мне.

— Зачем тогда ты пришел в горы, Гурцат? — Речь Хозяина звучала ласково, но в обманчиво мягких нотках сквозила неприкрытая угроза. — Повторюсь: нужен тебе я, а не наоборот. Решайся быстрее.

Илдиджинь застонала. Кончики ее пальцев и ступни ног внезапно загорелись жуткой болью, распространявшейся по конечностям выше, к коленям и локтям. Гурцат ошеломленно приоткрыл рот, увидев, как его жена начинает постепенно обращаться в камень.

— Надеешься на свои силы? — безжалостно продолжал голос. — Да, до определенного предела ты можешь рассчитывать на свои тумены. Месяц, два… Потом они устанут от войны. Осядут на завоеванных землях, обленятся. Спустя год вспыхнут бунты рабов, великие государства Полуночи объединятся и придут к тебе с войной, а что самое страшное — они начнут покупать верность твоих ханов и стравливать их между собой. Твое войско сожрет само себя. Потом Нарлак, арранты, уцелевшие саккаремцы уничтожат твою державу, и тебе повезет, если ты погибнешь в бою, а не сгоришь на костре, или твоя голова не покатится по доскам плахи на потеху людей, которых ты считал побежденными… Выбирай же, хаган, — народ или она.

— Откажись, — морщась от боли, воскликнула Илдиджинь. — Откажись! Я чувствую, он не врет. Но все равно откажись!

Гурцат опустил голову. На раздумья ему хватило несколько мгновений. Он снова глянул на жену и громко сказал:

— …Прости.

Темно-синий чапан Илдиджинь посерел, с ее застывшего в муке лица исчезли последние краски, две длинные косы обратились каменными жгутами. Охватывающие мергейтку ладони Хозяина сжались. По полу зала частым градом застучала каменная крошка.

— Так было нужно. — Гурцат не видел, как подался к нему Менгу, которого наконец-то отпустил Хозяин, однако почувствовал его движение. — Ты хочешь возразить хагану, сотник?

— Н-нет… — еле слышно ответил Менгу и попятился.

— Демон! Прокляни демона и не слушай его речей, хаган! Вернись обратно! В мир людей!

Гурцат резко обернулся. Прямо на него шел Саийгин, как видно, преодолевший ужас перед этим местом и его властителем. В выкатившихся глазах шамана плескалось безумие. Длинная коричневая одежда Саийгина колыхалась складками, брякали и гремели десятки амулетов, висевших на шее и нашитых на подол, шаман скалился, нащупывая на поясе короткий костяной нож.

— Замолчи, — бросил Гурцат. — Замолчи — или последуешь за Илдиджинь. Поздно отговаривать.

— Заоблачные все видят! — раненым тигром заревел шаман. — Ты призываешь чужого бога, в тебя входит чужая сила! Народ не пойдет за хаганом, предавшим исконных небесных владык! Шаманы перестанут подчиняться тебе! Удача больше не поскачет рядом на белом коне, и Золотой Сокол улетит от тебя! Проклятие на тебе, хаган, и проклятие, а не славу и победы ты принесешь своим воинам!..

— Ты сам не раз повторял: мергейтам нужна помощь других богов, — ответил Гурцат, не отступая перед разъяренным Саийгином. — Ты советовал мне не разрушать чужие храмы, чтобы боги Саккарема или других земель не разгневались на нас. Почему же бог, с которым мы сейчас говорим, хуже остальных?

— Мудрый союзник — великое счастье, — усмехнулась темнота, на миг вспыхнув россыпью самоцветов. — Прости, Гурцат, но твой шаман сошел с ума. Отныне он бесполезен. Думаю, ты без труда отыщешь себе нового, куда более разумного.

Полыхнула бесшумная синеватая вспышка, Гурцат прикрыл лицо рукавом, а когда на миг ослепшие от яркого света глаза снова пообвыклись с полутьмой, хаган не увидел Саийгина. Только хоровод истаивающих белесых огоньков.

"Сейчас Оно примется за меня… — обреченно подумал Драйбен. — Однако перед смертью могу подтвердить: Гурцат претерпел три ритуальных испытания. Испытание силой, любовью и верой. И, с точки зрения Хозяина, выдержал их. Если так — хагану положена награда. Боюсь, я начинаю догадываться, чем его одарят…"

Драйбен оказался не прав, предсказывая собственную гибель. Чудовище, засевшее в Самоцветных горах, более не интересовалось жалким исполнителем своей воли. Оно разговаривало только с Гурцатом, и первые слова были такими:

— Выслушай, что я скажу…

Нардарец едва не взвыл от ужаса, когда сзади ему на плечо легла чья-то ладонь. Сдержался чудом. Медленно обернувшись, Драйбен встретился взглядом с неизвестно откуда взявшимся человеком с длинными, заплетенными в косички волосами. Странное, по обычаям варваров-вельхов, одеяние: белая рубаха с длинным, слегка подвернутым рукавом, поверх которой намотана черно-красная материя в крупную клетку. Напуганный Драйбен не успел рассмотреть лица.

— Тихо, — шикнул неизвестный и быстро заговорил по-нардарски, правда, с легким акцентом: — Не пялься так, заметят. Отвернись и слушай. Сдается мне, что ты не в восторге от происходящего.

— Д-да, — запнувшись, подтвердил Драйбен. Внезапно его осенило: наверное, этот тип из числа тех людей, которые первыми явились в долину, оставив лошадок у входа в Логово. — А что?

— Тогда надо сматываться, — просто сказал вельх. — И очень быстро. Сейчас, если не ошибаюсь, тут начнется такое… Если ты не с мергейтами, то идем со мной.

— Куда? — У нардарца отвисла челюсть. Человек в пледе выразительно прижал палец к губам — мол, не шуми!

— Поможешь. У меня тут друг… болен. Потихоньку вынесем его наружу. Хозяин занят Гурцатом и пока не станет обращать на нас внимания. Как, по рукам?

Драйбен, не раздумывая, кивнул:

— Согласен!.

— О солнцеликий! Они заняли Синюю башню, сломили наше сопротивление у Восходных ворот и полностью захватили купеческий квартал! Я приказал стянуть все оставшиеся силы к дворцу, но…

Хадибу осекся, будучи не в силах высказать шаду всю правду.

— Но что? — Даманхур грозно взглянул на брата. Правая щека повелителя Саккарема судорожно подергивалась. — Отвечай, или я убью тебя своими руками!

— Я думаю, Мельсина для нас потеряна, — решился высказать свои безрадостные соображения Хадибу. — Господин, лучше пожертвовать столицей, но спасти державу. Корабли стоят под парусами, казна погружена, сейчас люди Энарека переносят документы из архива в гавань…