Главное – чтобы тайник Лугина был в целости и сохранности…

Я без особых приключений добираюсь до заветного гаража и некоторое время слоняюсь вокруг него с отвлеченным видом, осматриваясь. Кажется, все чисто. Лишь несколько мальчишек гоняют по пустырю мячик, да почти напротив гаража на берегу пруда виднеется фигура мужика с удочкой, который никак не похож на переодетого агента.

Наконец я решаюсь. Набираю на замке заветный шифр, распахиваю нагретую солнцем железную створку и, быстро протиснувшись внутрь, тщательно прикрываю ее за собой.

Машина на месте, и я облегченно вздыхаю. Сажусь в пыльную кабину и принимаюсь рыться под сиденьем, чтобы достать сверток с деньгами.

А когда распрямляюсь, то висок мой упирается во что-то холодное и жесткое. Ствол пистолета.

Скашиваю взгляд на того, кто держит оружие. Так я и знал…

– Далеко собрался, Лен? – миролюбиво спрашивает человек с пистолетом.

– Да вот решил по городу прокатиться с ветерком, – в тон ему отвечаю я, делая вид, что нет ничего особенного в дружеской беседе под дулом пистолета.

Одновременно прикидываю шансы успеть воспользоваться пистолетом, который торчит у меня за поясом под курткой. Но шансов – явно никаких…

Словно прочитав мои мысли, человек с пистолетом перекладывает оружие в левую руку, и, по-прежнему не отнимая ствола от моего виска, сноровисто обыскивает меня до пояса.

Обнаружив «Макаров», он присваивает его себе, а сам продолжает как ни в чем не бывало:

– Ты хоть знаешь о том, что тебя разыскивает милиция?

– Неужели? – усмехаюсь я. – Что же такого я натворил? Наверное, не в том месте перешел улицу…

– Ты действительно перешел дорогу, – многозначительно комментирует человек с пистолетом. – Кое-кому… А за это нарушение полагается не штраф, а смерть, дружок…

Он лезет свободной от пистолета рукой в карман и достает оттуда какие-то железки. Потом делает несколько быстрых движений, слышатся щелчки, и вот уже руки мои прикованы одной парой наручников к рулю, а вторая пара наручников плотно притягивает к подголовнику сиденья мою шею. Теперь я могу лишь двигать ногами, но что в этом толку?

Осуществив все эти манипуляции, незваный гость настолько расслабляется, что прячет пистолет в карман, а взамен достает мятую пачку «Примы».

Закурив, небрежно опирается на открытую дверцу и с садистским наслаждением разглядывает меня.

– А ты что, Костя, устроился внештатным сотрудником в местную милицию? – сиплю я, чтобы хоть что-то сказать. – С каких это пор тебя интересует, кого и за что ловят менты?

Лже-Круглов раздвигает губы в широкой улыбке:

– Естественно, меня это интересует, – произносит он. – Все-таки как-никак разыскивается человек, который похитил из больницы моего сына.

– Сына? – повторяю я. – Брось, я же теперь все про тебя знаю. Олег – вовсе не сын тебе. И ты сам – не новоиспеченный военный пенсионер Константин Круг-лов, а сотрудник Главного разведывательного управления подполковник Абакумов Владимир Федорович. Тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения. Русский. Взысканий не имеешь. Входишь в состав группы специальных операций «Сигма». Номер твоего служебного удостоверения назвать или не стоит?..

Если я хотел удивить человека возле машины, то мне это не очень-то удалось. Во всяком случае, на лице его не дрогнула ни одна жилка. Только молчит он уж слишком долго. Видимо, лихорадочно обдумывает мои слова…

– Ну что ж, – наконец говорит Абакумов. – Вижу, что общение с мальчишкой для тебя не прошло даром, инвестигатор Сабуров. Только не надейся, что оно будет продолжаться и впредь. Парень этот мне… то есть нам… нужен позарез. И можешь не сомневаться, что я сделаю для этого все.

– Не сомневаюсь, – говорю я. – Ты и так много для этого сделал. Например, расчистил себе дорогу, убрав настоящего отца Олега. Потом – его сестру… Ножина ведь тоже ты убил? Помнится, из больницы ты его отвозил домой, не так ли? Убрал старика тем же способом, что и Круглову, а потом, через несколько часов, сымитировал его звонок ко мне с помощью монтажа из магнитофонной записи, верно?

Круглов-Абакумов пожимает плечами:

– Ну да… Но я вынужден был пойти на это, потому что старый хрыч помогал своим бывшим коллегам по КГБ. Я его сразу опознал в баре. Много лет назад мы с ним сталкивались в закрытой «психушке», когда я выполнял одно задание. Хорошо, что в «Минутке» он меня сразу не узнал… Ну, а в больнице той ночью я сразу догадался, что старик причастен к попытке покушения на Спящих. Словом, в этой многосторонней партии он играл на стороне тех, кто хотел убить Спящих, а мне это было невыгодно…

– А я? Почему ты спас меня тогда, возле бетонного забора?

– Да потому что ты, дурачок, нужен был мне как человек, способный оказать содействие в похищении Спящих. Только потом, когда операция вышла на завершающий этап, ты стал мешать мне, но ведь я не стал убивать тебя – скажи хоть за это спасибо, Лен. Я просто сдал тебя милиции, вот и все… И если бы этот придурок капитанишка не совершил промах, позволив тебе сбежать, сейчас все было бы иначе… Ты ведь не знаешь, что я практически спас тебя во второй раз прошлой ночью…

– Да-а? – с искренним удивлением протягиваю я. – Это каким же образом?

– А таким, что, пока ты вытаскивал из изолятора Олега, я занимался теми эфэсбэшниками, которые сидели в фургоне в готовности, если что, помочь своим дружкам. Их было трое, и мне пришлось повозиться, прежде чем я сумел их успокоить навсегда. А заодно я нейтрализовал их попытку взорвать изолятор вместе с тобой и со всеми остальными, кто там еще был живой… Они заложили в подвале мощный радиоуправляемый фугас, и им достаточно было нажать кнопочку вот на этом пульте, чтобы не только от изолятора, но и от всей больницы остались бы одни развалины!

С этими словами он достает из кармана небольшую коробочку с жидкокристаллическим экранчиком и демонстрирует ее мне. В окошечке застыли неподвижно цифры: два нуля и сорок, разделенные двоеточием.

– Как в лучших голливудских боевиках, – констатирует самодовольно самозванец, – за сорок секунд до взрыва я нажал вот эту синюю кнопочку – и таймер на детонаторе фугаса прекратил тикать. А знаешь, что будет, если я нажму вот эту красную кнопку?

– Догадываюсь, – хриплю я перехваченным горлом: цепочка наручников все сильнее врезается в него.

– Это хорошо, что ты сообразительный, – улыбается Абакумов. – Значит, ты поймешь, что лучше сказать мне, где сейчас прячется мальчишка, чем допустить, чтобы в больнице произошел такой мощный взрыв… Я ведь не стал сообщать о фугасе милиции.

– Они должны были сами обнаружить его, – сипло говорю я. – Ты пытаешься блефовать, Абакумов.

– Ну, во-первых, этим тупицам это и в голову не пришло. Тем более что хозяев фугаса не осталось в живых. Их тела я запер в фургоне и разнес на куски зарядом пластита как раз в тот момент, когда примчались менты… А во-вторых, Лен, давай не будем рассуждать, блеф это или не блеф. Мы просто-напросто проверим это практически. Идет? Больница отсюда, конечно, далековато, но грохнуть все равно должно так, что весь город услышит… Ну что, испытаем?