«макарки» нет… А бэтээр не возьмешь? Хороший, из образцовых выпусков. Я его по дембелю своим ходом с полигона угнал… Прячу тут, в гараже на Арбате… — И добавил тревожно: — Надо уходить поскорей, минут через десять тут будет Комиссия народной безопасности, начнут шмонать подъезды и чердаки… всем полный абзац…

Куранты пробили двенадцать, и, крикнув мне «Прости, Христа ради!», полу-Золушка в кошачьей маске под улюлюканье «свиты Сатаны» вместе со своими злосчастными гривнами растворилась в темноте.

А я, опрометчиво выглянув из подъезда, мигом оказался окруженным черноподцевочниками из Союза Мишки-Архангела. Всех схваченных мужиков выстроили по ранжиру и заставили расстегнуть брюки — шла проверка расовой чистоты, напоминавшая гадание на ромашке: обрезанный, необрезанный… обрезанный, не-обрезанный…

— Русский? — подозрительно спросил у меня атаман.

— Православный! — ответил я.

— Читай «Отче наш…»

Я прочел молитву без запинки, потом еще фрагмент из «Слова о полку Игореве» — и только это спасло меня от гибели.

Я торопливо шел по Тверской. Посреди улицы лежал опрокинутый набок троллейбус. Черные руины Зала Чайковского были давно уже обжиты подмосковными бандитскими группировками. Среди развалин висела выцветшая тряпка с надписью: «Да здравствует Солнцево, долой Москву!» По улице промчался легкий десантный танк, следом — бээмпэ и грузовик. Под брезентом везли дыбу для установки на Лобном месте. Вслед за техникой по мостовой застучали кованые подошвы бравых молодчиков с нарукавными повязками «Воробышки Жириновского». На углу Садовой, возле редакции журнала «Зрелость перестройки», гулко митинговали национал-порнушники во главе с Эдичкой Лимоновым. Здесь же в толпе распространяли газетенку «Кислый лимонад», а также боевой листок клерикал-фашистов с фотографией Адольфа Алоисовича и поэтическим эпиграфом: «Выхожу один я на дорогу. Ночь тиха. В руке моей топор… Говорят, жидов у нас не много. Только я уверен — перебор!»

Сторонники Мавроди несли большой портрет Лени Голубкова, а противники финансовых пирамид забрасывали их камнями и бутылками с зажигательной смесью типа «Зверобой». Гвардия анпиловцев растянула через всю улицу красно-коричневый плакат «Нет на вас Сталина!» Тут же, возле электронной рекламы тампаксов, смешанная группа валютных и вокзальных проституток крикливо требовала легализации своего ремесла, угрожая всероссийской забастовкой под лозунгом: «Умрем, но не дадим!»

О век-извращенец, где все понятия опрокинуты вниз головой! Я хотел спрятаться, нырнуть в дверь метрополитена, как вдруг увидел, что памятник Маяковскому свален с постамента.

— Кто это сделал? — опросил я длинноволосого юношу.

— Люберецкие анархопофигисты!

— А за что?

— Крутой совок был. Совдепию славил. Аморалку развел. Да еще с этими евреями, как их… Бриками тусовался!

Я спустился вниз по эскалатору и собрался вскочить в вагон метро, как заметил, что в кабине головного вагона стоит парень в мятой шляпе и круглых непроницаемочерных очках, держа у скулы машиниста пистолет:

— Гони в Стокгольм, падла!

В вагонном репродукторе загудел взволнованный голос машиниста:

— Осторожно, двери закрываются… Следующая станция — Стокгольм!

Оглушенный впечатлениями, я устало присел на скамью и включил транзистор. «Дорогие русские друзья! — хрипло вещала европейская «Свобода». — Популярный бестселлер «Заведомо правдивые показания» давно завоевал любовь читателей планеты. Автор его — известный сочинитель сногсшибательных социально-психологических детективов, властитель дум мировой интеллигенции, зубастый «газетный волк» Александр Кабаков. Новый роман знаменитого писателя, остросюжетный политико-эротический триллер «Извращенец» выдвинут на соискание Нобелевской премии… Вслед за Пастернаком, Солженицыным и Бродским…»

Я вскочил, не дослушав, и хотел было закричать от радости. Но в этот момент ко мне решительной походкой подошел некто в сером пальто и меховой шапке, надвинутой на глаза. Пряча бесноватый взгляд, он сунул мне под нос удостоверение:

— Майор Воландов из Комиссии народной безопасности. Гражданин Кабаков, следуйте за мной!

Леонид Карабчиевский

(р. 1934)

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ

Поэма о елке

Не чикагочка, не дюймовочка,

Не хипповочка за пять су

На полянке родилась елочка,

Словно свечка зажглась в лесу!

А вокруг бушевало хвойное

Море зелени в тыщу га!

Вырастала елочка стройная,

Как танцовщица у Дега!

Как мадонна, как статуэточка,

Как тростиночка, как лоза,

Словно синие мотоциклеточки

По лицу проносились глаза!

Дед Мороз гнал зверей: «Эй, топайте!

Ель, смотри не влюбись, держись!»

А метель — Пугачевой в Сопоте

Пела ей про Любовь и Жизнь!

И бежали звери за водками.

И срывали с Лис бигуди.

И гонялись Зайцы за Волками,

И орали: «Ну… погоди!»

Я влюбился. Я стал меланхоликом.

То стихи бормотал, как Фет,

То зубами скрипел, как Раскольников,

А она отвечала: «Нет!»

Я прикинулся бедным Йориком,

Я пошел на последний риск.

И подкравшись, чиркнул топориком,

Словно бритвочкой террорист.

А она, сделав лебедя веточкой,

Прошептала печально: «Ну, вот…»

Окрававленной Ангуанеточкой

Повалилась на эшафот!

Спохватился. Что же наделал я?

Хиросимою страх обуял!

Как антенна дрожал над телом я!

Как Отелло, шатаясь, стоял.

Я забуду стихов алхимию!

Я куплю у попа псалтырь!

Наложу на себя эпитимию,

Управдомом уйду в монастырь!

Сам себя подстригу под нулевочку

И отправлюсь в суровую даль

В мотонартах в командировочку

По маршругу Монмарт — Пигаль.

Там гуляют, как елочки, девочки,

Предлагают цветочки вам.

Все печали наши от Евочки…

Доннер веттер. Шерше ля фам!

Давид САМОЙЛОВ

Сон

Дельвиг… Лень… Младая дева.

Пушкин. Лета. Лорелея.

Дельвиг. Дева. Сладкий сон.

Дон Кихот и Дульсинея,

Цезарь, Брут, Наполеон.

Бал! Верченье ножек, ручек.

Адюльтер. Вольтер. Парни.

Пей, кури, пари, поручик.

Но злодея в бок пырни!

Мне приснился запах