Итак, год 1832-й. Император Николай I только что подавил восстание в Польше. Остатки разбитой шляхты бегут во Францию, где издавна находили пристанище всевозможные враги России. Война с Францией не состоялась, но вражда между обоими государствами достигла высшего предела. Париж вел яростную антироссийскую агитацию по всем направлениям, и общественное мнение «просвещенной» Европы было настроено против русских.

Что в данной ситуации должен был предпринять император Николай? Видимо, какие-то дипломатические шаги, успокаивающие европейское мнение. Но только ли? Гораздо надёжнее было не успокаивать враждебное мнение, а вообще повернуть его в сторону России! Но чтобы общественность приняла русскую сторону, кто-то должен был сориентировать ее? Сделать же это могли только те немногие, к чьим словам прислушивались. В первой половине XIX века носителями такого общественного сознания были известные писатели и поэты. Это ни для кого не было секретом. Вспомним хотя бы, как пытались склонить на свою сторону молодого Пушкина польские заговорщики в Одессе…

Операция по созданию «агента общественного влияния» была делом весьма деликатным, и вполне естественно, что проведение её можно было поручить только человеку, в профессиональных качествах которого Николай I был лично уверен. Конечно, это был Иван Осипович де Витт!

То, что местом проведения операции была выбрана Франция, вполне естественно. Именно Париж был тогда общепризнанным законодателем литературных и музыкальных мод. Из литературных знаменитостей того времени, к мнению которых прислушивались, были: Александр Дюма-младший, Виктор Гюго и Оноре де Бальзак. Но для операции нужен был только один, тот, кого можно и купить, и обмануть, на недостатках которого можно было бы сыграть. При этом ошибиться в выборе было никак нельзя, ибо на кону стояла репутация России.

Самому де Витту появляться в Париже было нельзя. Его слишком хорошо знали как французы, так и жившие там поляки. Нужен был агент, который мог бы собрать всю необходимую информацию, не вызывая при этом особых подозрений. И такой агент у де Витта нашелся! Им оказалась всё ещё проживающая в Париже Екатерина Багратион, постаревшая, но не утратившая любви ни к мужчинам к авантюрам.

Предусмотрительный де Витт уже несколько лет, как свёл пылкую вдову со своим сводным братом Станиславом Потоцким, с которым Екатерина Багратион и проживала в своем роскошном особняке на Елисейских Полях. Роман генерал-адъютанта и обер-церемониймейстера Высочайшего двора со вдовой героя войны 1812 года, думается, имел не только любовную подоплеку. Ценя Екатерину Багратион как агента, де Витт просто-напросто попросил Станислава поддержать порастратившуюся красавицу своими капиталами, что тот и сделал. Возможно, что немалые суммы были перечислены разведчице Багратион и от казны. А чтобы внезапное обогащение вдовы не вызвало лишних разговоров во французском свете, был придуман новый роман. А деньги Екатерине Багратион в это время были очень нужны, ибо она приступала к весьма сложной и важной разведывательной операции.

Биограф Екатерины Багратион Л. Репин пишет: «В кругу её друзей теперь Стендаль, молодые модные поэты, художники и музыканты, временами к ней заходит Бальзак, писавший с неё, как говорили, некоторых героинь».

Иван Осипович запрашивает свою старую знакомую на предмет возможной кандидатуры для разработки. После этого Багратион проводит соответствующую работу, рассматривая все варианты. Наконец из Парижа графу поступает шифрованное письмо, в котором значится имя Оноре де Бальзака. Там же была приложена характеристика французского писателя с подробным описанием всех его слабостей и привычек.

Екатерина Багратион свою задачу выполнила. Теперь дело было за де Виттом. Проанализировав все данные о Бальзаке, граф приходит к выводу, что для привлечения известного писателя на российскую сторону его должна обольстить женщина, ибо у писателя была одна всепоглощающая мечта: жениться на очень состоятельной даме и за счёт этого быстро разбогатеть. Однако помимо богатства обольстительница должна была иметь и целый ряд других данных: быть красивой и умной, знатной и, кроме того, быть… замужем за не слишком ревнивым супругом. В добытой Екатериной Багратион информации также было сообщение об огромной тяге Бальзака ко всевозможным тайным обществам, магии и сверхъестественному. На всём этом можно было сыграть.

После недолгих поисков кандидатуры предполагаемой обольстительницы де Витт останавливается на сестре своей жены — Эвелине Ганской.

Эвелина Ганская жила в своём богатом, но скучном поместье Верховня и лишь иногда наведывалась к сестре Каролине в Одессу. Во время одного из таких визитов де Витт с супругой предложили Эвелине принять участие в увлекательнейшей авантюре. Естественно, любительница приключений и авантюр, вот уже несколько лет прозябающая в своем имении, Эвелина с радостью согласилась принять участие в таком интересном и необычном предприятии. Тогда же появилось первое, а затем и второе письмо. Оба письма были составлены в полном соответствии с его слабыми местами: там было восхищение талантом и показ ума корреспондентки, намёки на её финансовую состоятельность и готовность к длительным отношениям, ко всему этому добавлялся романтизм чужой страны и загадка имени. При этом письма были проникнуты легкой пеленой эротизма. Всё остальное должно было дополнить собственное богатое воображение писателя. Так как Эвелине уже было тридцать два года, решили, на всякий случай, убавить возраст до двадцати семи. Витт всё просчитал, и его письма-приманки сработали безупречно!

Вот как описывает А. Моруа то впечатление, какое оказали на Бальзака первые письма Э. Ганской: «С юности он мечтал о безумной страсти, о любовнице, которая была бы одновременно и знатной дамой, и куртизанкой… Бальзаку всегда нравились чувственные женщины, но он хотел также, чтобы его любовницы были и чувствительны, и умны, чтобы способны были понимать его произведения, восторгаться ими и, быть может, даже вдохновлять его. Ему казалось, что Ева Ганская — именно такая женщина… Госпожа Ганская привлекла Бальзака тем, что она была “создана для любви”, но ему нравилось также и её начитанность, и то, что у неё три тысячи мужиков, что она носит графский титул, живет в настоящем замке».

Романтичная переписка длилась несколько лет, пока де Витт не решил, что Бальзак созрел для первой личной встречи.

Эта встреча была организованна в тихом швейцарском городке Невшатель, подальше от любопытных глаз. В Невшатель Эвелина прибыла вместе с… мужем. Заочные «влюбленные» наконец-то смогли взглянуть друг на друга.

Как пишет А. Моруа, «Бальзак показался Ганской несколько вульгарным, но она почувствовала, что это бьющее через край жизнелюбие вполне извинительно… Творения казались лучше творца, они представлялись более возвышенными и глубокими… Хотя в своем первом письме Ганская и писала “Ваша внешность ничего не может сказать о вашем пламенном воображении”, она всё же не ожидала, что встретит маленького кругленького человечка без передних зубов, с растрепанными волосами».

Впечатление Бальзака о Ганской было несколько иным. В письме своей знакомой Лоре Сюрвиль он пишет: «Я нашёл в ней всё, что может польстить безмерному тщеславию… Нам двадцать семь лет… мы на удивление хороши собой… у нас чудесные чёрные волосы, нежная шелковистая кожа, какая бывает только у брюнеток… наша маленькая ручка создана для любви… в двадцать семь лет у нас ещё совсем юное наивное сердечко… Я уж не говорю тебе о колоссальных богатствах! Я просто пьян от любви…»