— И на этот вопрос ответ тот же — нет. Полная свобода воли, никаких сомнений. Так что в этом у нас полное фиаско…

— А обнародовать результаты исследований вы не пытались? В смысле, провести гласное, официальное расследование?

Грег фыркнул:

— Представьте себе, что я обращусь к вашему начальству: Пушкарев, мол, удушил двоих человек у себя в комнате да еще подстроил аварию скафа, чтобы скрыть отсутствие на складе… ну, скажем, сухофруктов, заявку на которые ему представили еще год назад, а он забыл ее подписать!

— Ну знаете! — вскинулся было Пушкарев, но спохватился и засмеялся сконфуженно, потирая затылок: — А ведь в самом деле…

— То-то и оно… — вздохнул Грег. — Расследование пришлось бы свернуть, не начав. А у нас тем временем появились новые любопытные данные: большой процент субъектов нашего расследования — слишком большой, чтобы оказаться случайным совпадением, — побывал на Венере. Кто-то здесь работал, кто-то побывал в командировке — важно то, что после этого у них появились некие… отклонения…

— Ты говоришь, большой процент. А остальные проценты? — оживился Пушкарев.

Грег пожал плечами:

— Ясно, что действует какой-то неизвестный для нас фактор. Действует у вас здесь, действует и на Земле. Просто у вас тут обнаружить его будет легче, чем на Земле, с ее пятью миллиардами населения.

— И как же ты собираешься действовать? Похоже, ты достаточно уверен, что прилетел сюда не напрасно?

— Нет, не напрасно, — качнул головой Грег. — Меня в первые же часы оглушили станнером и допросили под гипнозом.

— Ч-черт! — по-русски ругнулся Пушкарев. Вид у него был озадаченный. — А я ведь так до конца и не верил, что в этой истории что-то есть!

Грег промолчал.

— А кто, узнать не удалось?

Грег пожал плечами. Что толку говорить, что одного из «тех» он узнал, и сейчас его «ведут»… А Пушкарев вновь спросил:

— Ну а вообще, как их можно узнать? Хоть что-то есть, за что зацепиться?

— Конкретного — нет, хотя психологами и составлен обобщенный психологический портрет. Как правило, это хорошие работники. Инициативные, дисциплинированные, жесткие. Тяготеют к руководящей работе.

— Но так можно подозревать любого! Даже и меня нельзя исключить!

— А я и не исключаю.

На рудник они прибыли часов через восемь. На Земле должно бы уже стемнеть, но вокруг было разлито мягкое пепельное сияние, в котором даже через поляризационный фильтр обманчиво путались расстояния, и глаз терял ориентиры, за которые только и мог зацепиться в окружающем белом сиянии.

Сам рудник находился под землей. Грег его так и не увидел, да там и смотреть было нечего — обслуживали его роботы, а любоваться тысячами тонн породы, выламываемой из тела планеты, а затем переплавляемой в одинаковые слитки металла, интересно было только специалистам. Специалисты жили в миниатюрной копии Станции, чей купол уютно устроился меж двух отрогов скального хребта. Облачный слой над ней дрожал в поляризованном свете, словно пытался закипеть от проносящихся сквозь него десятков мегаватт мощности, непрерывно собираемых с поверхности рудничного здания, конвертируемых в другие виды энергии и выстреливаемых прямо в зенит, в висящий где-то там, наверху, синхронный спутник. Вот почему люди селились на Венере только вблизи экватора, вот почему космическая навигация на подходах к планете была весьма затруднена. Любой корабль, подходящий к Венере не по разрешенным траекториям, рисковал испариться, пересекая энергетический пучок с планеты. Грег не очень четко понимал, что происходило с энергией дальше. Каким-то образом она передавалась на три довольно крупных астероида, подтянутых к планете и кружащихся в хороводе на солидном удалении от нее, где превращалась в энергетические капсулы, прообраз «вечных аккумуляторов», столь излюбленных фантастами прошлого. На это уходила часть вещества астероидов, так что они постепенно таяли. Грег знал из разговоров Пушкарева в ходе селекторных совещаний, что лет через пятьдесят их придется заменять, так что экспедиция в пояс астероидов за новыми микропланетами становилась насущной проблемой уже сегодня.

Вообще здесь энергетическая проблема, вечно встающая перед человечеством, существовала со знаком «минус» — на Венере не задумывались, где взять энергию, тут ломали голову, как от нее избавиться. К сожалению, по ряду причин, конвертировать тепло и давление можно было только на стационарных объектах. На скафах, например, или в индивидуальных костюмах, для того чтобы они нормально функционировали, на то, чтобы снизить температуру, необходимо было затрачивать колоссальное количество энергии, так что энергокапсулы в них приходилось менять весьма часто. Заряжали их тут же, на энергетических станциях, которые были неизбежными спутниками всех стационарных человеческих поселений на планете, и работали они, похоже, с полной нагрузкой.

Шлюзование в рудничном комплексе ничем не отличалось от процедуры на Станции, только размеры шлюзов были скромнее. Тот же запах, химический и едкий, которым было пропитано здесь все, и который Грег уже привык не замечать, с новой силой накинулся на них, как только они покинули кондиционированную атмосферу скафа. Пушкарев вальяжно удалился в сопровождении суетливого лысоватого мужчины — как понял Грег, Координатора рудника, — а Грег задержался у скафа, чтобы проследить за сменой энергетических капсул, а самое главное — наклеить фиксирующие пленки в кабине скафа.

Ему вовсе не хотелось вновь тратить время на поиски подслушивающих устройств.

Свободные от работы сотрудники буквально вцепились в Грега — здесь были рады каждому новому лицу. На руднике было занято меньше двух сотен человек, и обстановка здесь напоминала какую-нибудь арктическую станцию середины двадцатого века. Сидя в кают-компании и потягивая терпкое местное вино, Грег механически поддерживал разговор и продолжал напряженно размышлять о своем. Пушкарев все с тем же лысым координатором (звали его Фанчини, Боб Фанчини) пообедал здесь, вовсе не стараясь вписаться в атмосферу кают-компании, и опять удалился. Грег ехидно подумал, что не так уж много у него дел, просто и тут начинает сказываться сложившаяся за последние несколько лет система кастовости, охватывающая в основном управленцев всех рангов.

Всего на Венере жило около тридцати тысяч человек в одиннадцати постоянных поселениях, из которых самым крупным была Станция. Девять тысяч триста восемнадцать человек, вместе с Беккером (то есть Грегом), жили именно здесь. Даже удивительно было, что Станция не казалась переполненной, как столичная гостиница в дни фестиваля. Сотни километров коридоров, десятки уровней, четыре парка, причем один — с пляжем-солярием и искусственным озером… Тем не менее четыре тысячи строителей неустанно грызли камень, создавая и обустраивая в глубине планеты под Станцией нобые проспекты, скверы и жилые комплексы.

Грег жил в старой, относительно мало благоустроенной части Станции. Ему предложили было перебраться в один из вновь отстроенных коттеджей в нижнем уровне, но он отказался: привык уже, да к тому же здесь все было под рукой. Удобств ему тоже хватало.