Для организации политического хаоса в стране ЦРУ быстро создало правую террористическую организацию ПИЛ (аббревиатура от «Патриа и Либертад» (Patria y Libertad) – «Родина и свобода»)[464]. Во главе этой законспирированной группы американцы поставили адвоката Пабло Родригеса, который защищал в суде генерала Вио. Родригес был выходцем из «сливок» чилийского общества – его отец в 40-е годы служил министром образования. Задачей ПИЛ были нападения на банки, предпринимателей и военных. Все эти акции следовало приписывать МИР и Народному единству.

МИР в то время была запрещена после серии своих «экспроприаций». После победы Альенде на выборах миристы решили поддержать «реформистское», по их терминологии, Народное единство, так как не верили, что реакция даст возможность левому правительству спокойно работать. Глава МИР Энрикес приказал боевым группам партии внедриться в правые организации, прежде всего в ПИЛ, чтобы предотвращать их провокации против Альенде.

19 сентября 1970 года Национальная партия решила использовать женщин для того, чтобы спровоцировать армию на военный переворот. В этот день в Сантьяго должен был проходить очередной военный парад по случаю Дня независимости Чили. Как только на главном проспекте чилийской столицы показалась конница, солдат окружили хорошо одетые дамы (по некоторым оценкам – около трех тысяч)[465]. Они цеплялись за уздечки и стремена и истошно требовали от солдат «спасти их от коммунизма». Женщин «охраняли» вооруженные дубинками и кастетами отряды ПИЛ. Напротив, молодые коммунисты (члены боевой легальной группы чилийского комсомола «Бригады имени Рамоны Парры») и социалисты осыпали дам неприличными эпитетами и швыряли в них монетами, давая тем самым понять, что «спонтанная» акция проплачена. Столкновение казалось неминуемым, но левые на провокацию не поддались.

19 сентября 1970 года влиятельная американская газета «Нью-Йорк Таймс» прямо заявила на своих страницах «Пусть лучше в Чили произойдет военный переворот, чем к власти придет Сальвадор Альенде». Точно так же оценивала ситуацию и ИТТ. Подразделение компании в Сантьяго пришло к выводу, что Конгресс все равно проголосует за Альенде. Поэтому «более реалистично надеяться… что быстрое ухудшение экономического положения (наплыв в банки требований об изъятии вкладов, банкротство заводов и т. д.) поднимет волну насилия, которая приведет к военному перевороту»[466].

24 сентября Корри направил в госдепартамент телеграмму, в которой предлагал целый ряд мер по дестабилизации положения в Чили, в том числе:

– распространение слухов о нехватке продовольствия и грядущем введении карточек;

– полное прекращение выдачи кредитов Чили американскими банками;

– «минимизация» или полная остановка производства на заводах американских компаний в Чили;

– распространение дезинформации о полном крахе чилийской финансовой системы.

25 сентября Корри дополнил свои предложения. В частности, он рекомендовал, чтобы «Анаконда» не шла ни на какие уступки бастующим сотрудникам. Чтобы спровоцировать из Чили «утечку мозгов», посол США предлагал распустить слух, что Альенде скоро запретит покидать страну всем техническим специалистам. Корри также предлагал «оказать давление» на компанию «Форд», чтобы она свернула все операции в Чили[467].

Высокопоставленные чиновники Госдепартамента немедленно встретились с представителями «Форд» и «Бэнк оф Америка», ЦРУ принялось обрабатывать ИТТ.

В кампании дестабилизации Чили задействовали даже самого Никсона, находившегося с визитом в Европе. Например, президент США уговорил Великобританию присоединиться к экономической блокаде Чили, в том числе прекратить кредитование чилийской экономики.

Но еще 29 сентября ЦРУ отмечало, что в Чили царит абсолютное спокойствие, и никакого предлога для переворота нет.

Поэтому в начале октября 1970 года резидентура в Сантьяго получила задание усилить кампанию психологической войны и дезинформации против Альенде и партий Народного единства: «Мы не должны допустить, чтобы мир воспринимал Чили как спокойное море… Следовательно, наша резидентура в Сантьяго обязана осуществить все меры, какими бы экстравагантными они ни казались, для создания внутреннего сопротивления (Альенде)»[468].

Меры психологической войны были действительно весьма оригинальными. 7 октября Филипс и Бро поручили Хекшеру «немедленно начать кампанию распространения слухов, основанных на правдоподобных сведениях, которые помогли бы создать атмосферу для переворота. Предлагаем использовать агентов-нелегалов для того, чтобы они посещали бары и сеяли там как минимум по три слуха в течение следующих десяти дней… Верим, что резидентура в Сантьяго полностью в состоянии предоставить необходимую содержательную основу для таких слухов»[469].

Помимо дезинформации ЦРУ хотело организовать в Чили и целую волну террористических актов. 6 октября спецгруппа ЦРУ отметила в своем дневнике, что резидентура в Сантьяго установила контакты с «одним представителем антикоммунистической группы, полной решимости организовать террористические акты»[470]. Речь шла о группе Маршалла, которая, по сведениям ЦРУ, находилась под руководством Вио. 10 октября в дневнике группы ЦРУ было отмечено, что Вио готов «повысить уровень терроризма в Сантьяго к концу недели. Целью этой акции является вынудить Народное единство отреагировать насильственным образом и создать таким образом общественные беспорядки».

Между тем резидентура ЦРУ в Сантьяго наметила трех возможных лидеров военного переворота в Чили: командующего столичным гарнизоном генерала Камило Валенсуэлу, генерала корпуса карабинеров Висенте Уэрту и генерала ВВС Хоакина Гарсию. Поддерживались контакты и с двумя отставными военными: майором Маршаллом и генералом Вио. Последние двое сразу же согласились на самые активные действия, включая убийство Альенде. Находящиеся на действительной службе генералы колебались и предпочитали, чтобы переворот санкционировал Фрей. Поэтому резидентура ЦРУ доложила в центр, что Вио является «единственным военным лидером с национальным престижем, который готов силой свергнуть Альенде»[471].