Но я не была легкомысленной! Я знаю, что не была.

Но Джеймс думал иначе.

— Если бы ты не была легкомысленной хотя бы в важных случаях… — задумчиво сказал он. — Ведь проблема нашего брака заключалась не в том, что ты не брала на себя ответственности. Дело в том, как я себя при этом чувствовал!

— Ты о чем? — спросила я. И приготовилась к новой серии обвинений. Которые мне вовсе не хотелось выслушивать. Но придется, иначе я так и не пойму, почему он меня бросил.

— Ты же знаешь, что все всегда вертелось вокруг тебя, — сказал он.

— Каким образом? — удивилась я.

— Я возвращался с работы после тяжелого дня. Но ты никогда меня не расспрашивала о моих делах. Ты рассказывала мне забавные истории и ждала, что я буду смеяться.

— Но я спрашивала! — возразила я. — И ты всегда говорил, что слишком долго и скучно объяснять. А смешила я тебя только потому, что хотела, чтобы ты расслабился после тяжелого дня.

— Даже не пытайся оправдываться! — с нажимом сказал он. — Ты просто не желала слышать ничего неприятного. Тебе бы только развлекаться.

— Джеймс… — робко начала я.

Что я могла сказать? Он уже все решил. Клянусь, я ни о чем таком и не подозревала. Никогда не думала, что вела себя эгоистично.

Не пытается ли Джеймс полностью возложить на меня вину за наш разрыв? Надо все же выяснить.

— Джеймс, — сказала я жалобным голосом. — Извини, что я спрашиваю, но не пытаешься ли ты обвинить меня в том, что ты меня бросил?

— Да ради бога! — фыркнул Джеймс. — Вот тебе яркий пример детского и эгоистичного отношения. Чего еще от тебя ждать?

— Извини, — прошептала я — Не надо было спрашивать…

Мы опять помолчали.

— Почему же ты мне ничего не говорил? — наконец выпалила я. — Мы же были так близки! Все было великолепно.

— Мы не были близки, а до великолепия вообще было далеко, — грубо сказал он.

— Неправда! — возмутилась я.

«Он достаточно у меня отнял, — подумала я. — Я не позволю ему украсть у меня мои воспоминания».

— Клэр, если все было так замечательно, то почему же я ушел? — тихо спросил Джеймс.

Что я могла ответить? Он снова был прав. Но будет этому конец или нет?! Он опять завелся, и на меня посыпались новые обвинения:

— Клэр, ты была совершенно невозможна! Мне приходилось слишком многое от тебя скрывать. Одному нести тяжкий груз забот, поскольку я знал, что ты не справишься.

— Почему ты не дал мне попытаться? — печально спросила я.

Он даже не удосужился ответить.

— Никогда нельзя было знать, чего от тебя ждать. Я приходил с работы, весь вымотанный, а ты внезапно решала устроить ужин на восемь человек, и мне приходилось метаться, покупать пиво, открывать бутылки и сбивать крем.

— Господи, да такое случилось всего один раз! И на шестерых, а не на восьмерых. Между прочим, это были твои друзья, приехавшие из Абердина. Я задумывала эту вечеринку как сюрприз для тебя. И крем я сбивала сама.

— Слушай, я не собираюсь вдаваться в детали, — обиженно ответил он. — Разумеется, ты найдешь оправдание всему, что бы я ни сказал, но ты все равно не права.

«Я могу найти оправдание всему, что делала, потому что считала, что поступаю правильно», — подумала я, совсем запутавшись. Но вслух этого не сказала.

— Мне казалось, тебе нравится моя спонтанность, — робко заметила я. — Я думала, ты ее даже поощрял…

— Ну, как ты еще могла думать! — окрысился Джеймс. — Наверное, тебе удобнее было так думать, — добавил он более спокойно.

К нашему столу вихляющейся походкой подошел улыбающийся официант. Но, увидев наши лица, он замер, сделал крутой поворот и отошел к другому столику.

— Значит, ты считал, что помогаешь мне повзрослеть? Ты думал, что если бросишь меня, то это произойдет быстрее? — спросила я, начиная медленно понимать, что он имеет в виду. — Жаль, что тебе пришлось прибегнуть к таким экстремальным мерам.

— Да нет, я не потому тебя бросил, — возразил он. — Не для того, чтобы ты поскорее выросла. Честно говоря, я не думал, что это вообще возможно. Мне просто хотелось быть с кем-то, кому я дорог. Кто бы заботился обо мне. А Дениз заботилась…

Меня бросило в жар — так стало больно.

— Но ты был мне дорог! Я тебя любила! — Мне очень хотелось, чтобы он мне поверил. — Ты никогда не давал мне возможности помочь тебе. У меня не было шанса стать сильной. Зато теперь я сильная. Я могла бы о тебе заботиться.

Джеймс взглянул на меня. Такой отеческий взгляд на избалованного ребенка.

— Все может быть, — мягко сказал он. — Все может быть.

— Но ты никогда об этом не узнаешь, — подумала я вслух.

Сердце разрывалось от чувства потери, от осознания упущенных возможностей.

Последовала странная пауза.

— Ну, наверное, не узнаю, — поспешно сказал он.

Что же теперь?

Меня тошнило от печали и сожаления.

Мне было жалко нас обоих.

Жаль Джеймса, которому приходилось брать на себя так много.

Жаль себя, оставшуюся непонятой.

Жаль Кейт, невинную жертву.

— Ты наверняка считал, что без тебя я пропаду, — заметила я.

— Наверное, — признался он. — Но вряд ли меня можно за это винить, верно?

— Верно, — согласилась я, повесив голову; по лицу ручьем потекли слезы. — Но ведь я не пропала, так? Я справилась и без тебя. И в будущем справлюсь.

— Я вижу, — кивнул он и с легкой насмешкой взглянул на мое залитое слезами лицо. — Ах ты, глупышка, иди сюда!

Джеймс неловко потянул меня через стол, сбив по пути вазу с цветами и солонку, прижал мою голову к своему плечу и начал поглаживать, вроде как успокаивая. На короткое мгновение я оставалась в такой позе, чувствуя себя неловко и по-дурацки. Потом снова выпрямилась. Вряд ли мне пойдет на пользу, если я стану продолжать изображать из себя нуждающегося во внимании ребенка.

Однако Джеймсу это не понравилось.

— В чем дело? — с раздражением спросил он.

— Ты о чем? — поинтересовалась я, недоумевая, что я сделала не так на этот раз.

— Почему ты от меня отодвигаешься? Ладно, я тебя бросил, но у меня нет никаких заразных болезней. — Он слегка ухмыльнулся собственной шутке.

— Да нет, — сказала я, совсем запутавшись.

Чего он от меня хочет? Угодить ему мне точно не удастся. Кроме того, я вдруг почувствовала, что страшно устала. Все было проще, когда я считала его изменником и мерзавцем. Теперь я понимала ситуацию и не могла не признать, что он скорее всего прав. Мне нравилось быть легкомысленной. Иначе почему я не могу взять на себя часть вины за распад нашего брака?