Побледнев, Гремон бросился вверх по лестнице; штаны его были мокрые. Он с размаху налетел на запертую входную дверь, дрожащими руками повернул ручку замка и выскочил на улицу.

Вибрирующий звук сменился глухим фырканьем.

— Кажется, она смеется, — сказал Хейрон, почесывая улитке глотку.

— Уф… — Эдео не отрывал взгляда от захлопнувшейся двери.

— Ты хоть представляешь, что там у вас, в подвале? — Гремон свесился с верхней койки, и его голова темным пятном выделялась на фоне серого потолка.

— Нет.

— Черт! Улитка, Эдео. Улитка! Ты понимаешь, что это значит?

— Нет? А что?

— Улитки выращивают у себя на спине драгоценные камни, если кормить их нужным металлом. Слышишь меня? Драгоценные камни.

— Понятно.

— Если давать железо, вырастет изумруд. Если медь, то алмазы. А если…

— Они не настоящие, — ответил Эдео. — Не такие, которые находят в природе.

— Мы можем разбогатеть.

— Мы?

— Да, малыш, мы.

Эдео поднял глаза на брата.

— Проболтаешься, малыш, — тихо сказал он, — и Нелли Йон узнает, как ты намочил штаны.

Гремон умолк. Это было единственное оружие Эдео. И он надеялся, что действенное.

С верхней койки вниз метнулась тень. Резкая боль пронзила руку Эдео, и он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть.

— Это тебе не домашнее животное, тупица. Ее нужно использовать.

Гремон вновь забрался в свою койку.

На следующий день, когда друзья пришли навестить улитку, животное металось по своему закутку.

— А она не заболела? — спросил Хейрон.

— Не знаю, — буркнул Эдео. Его мысли все еще были заняты тем, чего можно ждать от Гремона. Наверное, брат постарается заграбастать улитку себе.

Улитка раз за разом ударяла панцирем о каменные стены ниши.

— Что с ней?

Мальчики не осмеливались подойти к улитке. Она весила в два раза больше их обоих, вместе взятых, а ее раковина была очень твердой. Их просто размажет по стене.

Наконец животное остановилось, и внутри ниши что-то звякнуло.

— Что это было? — удивился Эдео.

Улитка подвинулась вперед, и Эдео наклонился, всматриваясь в темноту. На полу поблескивал какой-то предмет. Эдео протянул руку, тут же отдернул ее и принялся сосать палец, из которого шла кровь.

— Драгоценный камень! — Хейрон осветил предмет лучом фонаря.

Первый камень, выращенный улиткой с тех пор, как неделю назад они тачали кормить ее местными растениями.

— Острый.

Эдео вновь потрогал предмет, на этот раз осторожно. Он казался металлическим, а вовсе не каменным. Тяжелый, будто из свинца. Один конец закругленный, с углублениями. Другой острый. Похоже на нож, которым ныряльщики вскрывают раковины морских моллюсков.

Улитка встряхнулась, зазвенев цепью.

Эдео и Хейрон переглянулись. Потом Эдео нагнулся и провел камнем по цепи. В свете фонаря, который держал Хейрон, они увидели царапину на металле. Камень резал цепь.

— Она вырастила ножовку! — воскликнул Хейрон. Эдео пилил, пока не устала рука, а потом его сменил

Хейрон. К полудню они перепилили половину звена и так увлеклись, что не слышали приближения Фруджа, пока не открылась дверь в подвал.

— Что вы здесь делаете?

Эдео и Хейрон отпрянули от улитки. Хейрон посмотрел сначала на веревку, потом на пистолет в руке Фруджа. Нет, не стоит и пробовать.

Фрудж спускался по лестнице, сверля взглядом мальчишек.

— Теперь понятно, почему пропали камни. Вы кормили мою улитку не той пищей. — Он пнул кучу листьев комковника. — Знаете, во что мне это обошлось?

— Вы не имеете права так обращаться с улиткой! — Голос Эдео дрожал.

— Заткнись! — сказал Фрудж. — Со своей улиткой я могу делать все, что хочу. Вот возьму и скормлю ей тебя.

Улитка ринулась на Фруджа, но ее удержала цепь.

— Смотрите, что вы наделали! — завопил Фрудж. — Она сбесилась!

Улитка снова попыталась броситься на него, туго натянув цепь.

— Если мне придется искать новую улитку, — угрожающе прошипел ювелир, — я прикую вас обоих к стене и буду кормить металлоломом.

Улитка попятилась в нишу.

— Правильно. Возвращайся к себе.

Как выяснилось, улитка не отступала, а просто брала разбег.

Она кинулась на Фруджа.

Эдео думал, что цепь выдержит, однако подпиленное звено лопнуло с громким щелчком, и улитка сбила ювелира с ног.

— Она его съест! — В голосе Хейрона звучали нотки удовлетворения.

Фрудж заверещал и выронил пистолет; он пытался сбросить с себя улитку. Животное переместилось прямо на ювелира, наступив ему на голову. Потом улитка чуть отодвинулась, готовая снова накрыть врага гигантской подошвой.

— Не будет она его есть, — возразил Эдео. — Внизу у нее не рот, а нога.

— Она его обмусолила, — сказал Хейрон, подумав, что так даже лучше.

Улитка отползла от Фруджа, подобрала пистолет и с чавкающим звуком проглотила его.

Фрудж встал, облепленный клочьями слизи, и закашлялся.

— Я прикончу тебя голыми руками.

Улитка снова бросилась вперед, заставив врага попятиться. Фрудж попытался обойти улитку, но она была гораздо проворнее. Отступая, ювелир оказался в нише.

Эдео захлопнул дверь, а Хейрон задвинул щеколду.

— Это его не удержит.

Улитка, похоже, тоже все поняла и принялась заваливать дверь бочками, ящиками и другим хламом, разбросанным вдоль стен подвала.

Эдео окинул взглядом тюрьму Фруджа.

— Пойдем отсюда.

— А с ней что делать?

Эдео поднял голову и посмотрел на веревку, прикидывая, смогут ли они вытащить улитку из подвала. Волновался он напрасно. Улитка без видимых усилий заскользила вверх по лестнице — ее гибкая подошва принимала форму ступенек. Через несколько секунд она уже поднялась на площадку первого этажа и толчком распахнула дверь.

Там улитка остановилась, вращая антеннами.

— Наверное, никогда не была на улице, — предположил Хейрон.

— Она боится.

Эдео и Хейрон обошли улитку и встали посреди улицы, жестами подзывая животное к себе.

Наконец улитка стремительно выползла из здания наружу. Эдео улыбнулся.

— Давай приведем ее ко мне домой. Будет жить в моей комнате. Тогда Гремон больше не посмеет меня задирать. Улитка станет выращивать камни, какие я попрошу. Мы разбогатеем…