– Я постараюсь…

– Нет, обещай! – настоял я.

Служанка продолжает проваливаться в забытьё. Её покрасневшие глаза слипаются, чтобы на ближайшие часы не видеть мир.

– Я обещаю, – произнесла она наконец.

– Хорошо, Арика, я горжусь тобой, а теперь скажи мне, пожалуйста, его имя.

– Доломер Ивнар, – прохрипела девушка.

– Адрес?

– Дом номер пять, улица Гражданская.

– Пароль? – я чуть крепче сжал слабую ладонь Арики.

– Капля тщедушия в руке…

– Спасибо. А теперь засыпай.

Арика спит пятый час. Первое время я не решился оставлять бедняжку одну, но, когда убедился, что оковы сна завладели ею, дал ей отдохнуть в одиночку.

В такие минуты я начинаю сильно и искренне жалеть, что не умею находить подходов к людям, не умею правильно подобрать нужных слов, не могу помочь. У Арики больше нет надежды ни на кого, кроме нас с Истерианом. Она, конечно, рассказывала про свою семью, но, если честно, я думаю, они выгнали её из дома за пагубное пристрастие…

Иоанниты действительно выродились. О каком мировом главенстве может идти речь, если последний не способен помочь всего одному человеку.

Францу я тоже не смог помочь…

Скоро станет совсем темно. В начале октября ночи начинаются рано особенно в подобную мерзкую погоду. Мелкие, словно ледяные иглы, капли моросящего вечера колотят в стёкла пулемётными очередями.

Я продолжаю ждать…

Моя помощь будет нелепой, несущественной, но… я хотя бы отведу душу. Возможно, помогу кому-то другому. За здоровье, физическое и моральное, Арики мы будем бороться завтра, послезавтра и каждый день. В голове ничего, кроме этой мысли нет.

И тут отворилась дверь. Напряжённый, как струна, как тетива лука, я моментально вскочил навстречу. Истериан ошарашено отшатнулся, недоумённо уставился на меня, напористо рвущегося в его сторону.

Следовало поскорее поставить его в известность:

– Арика сорвалась, Истериан.

Жуткая информация не сразу уложилась в голове полукровки. Пару секунд он очумело глядел на меня, а затем его лицо тронула боль. Он необычайно умеет сочувствовать, каждое событие важного для него человека переживает так же остро, как и прямой его участник.

Истериан жутко растерян, он просто не желает верить:

– Как? Не… не понимаю… не могло такого произойти, – полукровка отчаянно схватился за голову, – Как она?

– Спит. Побудь с ней, – я заспешил мимо друга к выходу.

Товарищу не нужно было объяснять, куда я ухожу.

– Ты там держи себя в руках, – посоветовал на прощание Истериан.

– Постараюсь. Помоги Арике – ты же знаешь, я в этом деле ничего дельного сделать не могу.

– Конечно, – убито кивнул полукровка.

Мне нужно бежать.

Южная окраина Гольха. Далеко от моего дома – такие расстояния так быстро я ещё не преодолевал. Улица Гражданская – яркий представитель окраин, неказистая, заваленная мусором вдоль домов, застроенная рассыпающимися зданиями. Вот где задница нашей столицы, вот где больше всего дерьма, здесь же и больше всего ублюдков. Тут они не такие жуткие, как в центре, но их очень много.

С существами из Бликов бороться полезно, но гораздо плодотворнее было бы зачистить южный район города.

А вот и дом номер пять. Одноэтажная халупа, к хозяину которой у меня самый серьёзный разговор. На ступенях растеклась какая-то дрянь – обувь явно сильно испачкается. Я постучал – спустя небольшой промежуток времени из-за двери раздался хриплый голос:

– Ну, чего там?

– Ищу Доломера Ивнара, – крикнул я через деревянную преграду.

– На кой чёрт он тебе сдался?

– У меня тут капля тщедушия в руке.

Услышав ключевую фразу, продавец наркотиков загремел замками. Хлипкая преграда распахнулась и хозяин дома отступил на пару шагов назад, впуская меня. Я вошёл.

Посреди грязной комнаты стоит немытый, кривой лицом торговец крепкого сложения. С частыми залысинами, с жидкими усами под громадным носом, мужик и сам явно наркоман, судя по очумелому лицу и вздувшимся синим, как могильные черви, венам на руках. Подслеповато щурясь, Доломер ждёт, когда я попрошу нужный товар.

– Привет, – я резко протянул крепышу руку.

Доломер опешил – подобной реакции от клиента он не ожидал.

– Привет, – пожал мою ладонь грязный наркоторговец с глупой улыбкой.

– Чёрный День, две ампулы, – заказал я.

– Деньги есть? – буркнул Доломер.

Я молча показал мужику полный кошелёк. Не нуждаясь больше в доказательствах, торгаш ушёл в комнату с тайником. Он провозился примерно минуту после чего вернулся довольный. В его пухлой ладони лежат две ампулы с бледно-жёлтой жидкостью.

Когда он приблизился на достаточное расстояние, я выполнил молниеносный удар в отвратительное лицо, чем опрокинул торговца на спину и отшвырнул к стене. Из его руки вывались оба пузырька и покатились по полу. Словно жирных мерзких тараканов, я раздавил ампулы. Желтоватая дрянь брызнула из-под ступни и начала впитываться в трухлявых пол.

Торговец продолжает лежать на полу, стеная и мыча. Ни капли сожаления к этому выродку, пощады не будет! Сейчас передо мной не человек – это создание для меня отвратительнее трула! Мораль и уважение к человеческой жизни, о которых я в данный момент ещё что-то помню, не позволят мне его убить; а ведь руки чешутся…

Пинок в бок отбросил тушу гниды немного в сторону и сломал пару рёбер. Сокрушающий удар ногой сверху в голень должен сломать ублюдку ногу.

Я согнулся над подонком, взял его за шиворот, чтобы приподнять плешивую голову и от души прописать в неё пару-тройку ударов. Лицо торговца смертью быстро залило кровью, но я ударил ещё, затем ещё и ещё! Мне хочется, чтобы ему было очень больно, чтобы он проклинал свою мать, породившую его на свет!

Стремительно разогнувшись, я поднял избиваемого в воздух и швырнул об стену. Громыхнувшись об кирпичи, Доломер свалился на стол рядом со стеной. Несмотря на массивную тушу гада, ножки выдержали, но это ненадолго!

С разбега я прыгнул и приземлился двумя ногами на живот наркоторговцу. Этот удар стал роковым для стола, и мы оба упали на пол.

Я сошёл с негодяя, который только чудом не потерял сознание. Мне это на руку…

Окровавленного можно пока оставить – никуда не денется. Я же пока могу заняться тайником торговца. В соседней комнате почти нет мебели за исключением большого платяного шкафа и рассохшейся кровати, и всё припорошено слоем газет. Даже в таких пустых комнатах некоторые умудряются делать такие тайники, что найти потом невозможно. Меня же такие трудности не волнуют: я начертил безымянным пальцем прямо на ладони несложный рисунок, на что мне тут же отозвалась белая вспышка из-под шкафа.