Двери лифта открываются, Александр, крепко сжимая и чуть приподнимая мой локоть, тащит меня с собой. Быстро нажимает кнопку четвёртого этажа. Двери закрываются.

Лифт принимается ехать в верх.

— Не ссы, — глухо произносит Александр. — Будешь умницей — всё будет хорошо. Войдём в номер, налью тебе рюмашку. Рот продизенфицируешь. А то мало ли, ты с этим чмошником сосалась…

Едва не задыхаюсь от страха.

Двери открываются, Александр едва не выволакивает меня на пустую площадку. Кругом тишина.

Ноги ослабели, подкашиваются. Еле иду.

— Шевелись, сука, — слышу жёсткий, бескомпромиссный голос. — Шевелись, я сказал.

В сумочке телефон… В сумочке телефон…

Мы идём по широкому коридору мимо редких деревянных дверей. Всё оформлено очень дорого: какие-то плитки из мрамора, скульптуры, аквариумы в стенах, канделябры, высокие и ветвистые растения в кадках, цветы.

Звук наших шагов гулко отзывается под ногами.

Перед одной из дверей Александр останавливается, ещё сильнее, до боли, сжимает пальцы на моей руке, дёргает на себя. Склонившись ко мне, цедит:

— Стой ровно, сука. Открою дверь.

От него действительно несёт перегаром. Не сильно и запах этот — не сивухи, а какого-то дорогого крепкого алкоголя. Но меня мутит…

Он на мгновение выпускает мою руку, принимается доставать из внутреннего кармана пиджака ключи.

Меня словно ударяет что-то в спину — срываюсь с места и бегу к лифтам.

Рыча, он в два счёта догоняет меня. Сбивает с ног, тут же подхватывает, я вырываюсь, пытаюсь кричать. Он резко приподнимает меня, закрывает мой рот ладонью.

Ничего, кроме отчаяния и паники… Тут ведь есть камеры наблюдения?! Ну, кто-нибудь же это увидит?!

Александр снова тащит меня к двери. На этот раз крепко держа за шею и заставив склонить голову.

— Вот тварина… — бормочет он. — Сбежать решила, сука… Я тебе сбегу… Я тебе так сбегу… Мало не покажется…

Он открывает дверь и швыряет меня в проём. Падаю на пол, больно ударяюсь коленкой. Обхватив голову руками, захлёбываюсь слезами.

— Я всё расскажу Руслану… — всхлипывая, шепчу я. — Он тебя найдёт и накажет, если ты что-то мне сделаешь…

Александр шумно захлопывает дверь.

Делает пару шагов и садится передо мной на корточки. Хватает за подбородок и резко подняв, заставляет смотреть в глаза.

На его лице издевательская гримаса:

— Кому-кому ты расскажешь? — в голосе тоже издёвка. — Руслану?

В его взгляде ничего, кроме похоти и паскудной уверенности в собственной безнаказанности.

— Ты, — продолжает он, — подстилка ссаная, шлюха эскортная, решила мне хуйню эту втереть? Ты вообще понимаешь, дура, с кем общаешься? Тебе повезло сегодня, у тебя таких клиентов сроду не было. В глаза мне смотри, шалава! — повысив голос, шипит он.

Отталкивает меня, встаёт. Вижу, что как опускаются его руки, как он, ухмыляясь, расстёгивает ремень, пуговицу ширинки, молнию… Вынимает из серых трусов член. Вялый, складчатый на конце.

Александр, презрительно кривясь ртом, глядит на меня сверху вниз.

— Сосать, сука, — цедит он.

Медленно отползаю назад. Медленно качаю головой.

— Я не буду этого делать… — одними губами шепчу я.

Почему-то сейчас я думаю о том, что если я это сделаю, Руслана потеряю навсегда… Может это и не так, может я схожу с ума, думая об этом сейчас, но эта мысль меня пугает не меньше мужика напротив…

— Будешь, сука, будешь, — он, не торопясь, подступает ко мне. — Напомни, как тебя зовут?

Правой рукой он легонько надрачивает свой стручок. Прямо на ходу. Выглядит мерзко. Мне кажется, что меня сейчас стошнит. То ли от ужаса, то ли от омерзения.

— Чё молчишь, проститутка?

Он останавливается, продолжая при этом дрочить. Гадко улыбается. Глаза так и сверкают безумной похотью.

— Я не проститутка…

Ему смешно. Аж голову запрокинул.

— Ты думаешь, я тебя забыл, сука? Я тебя очень хорошо помню. И пощёчину твою блядскую помню. Ты мне за эту пощёчину горловой минет до блевоты делать будешь.

Я и так едва сдерживаюсь…

— И я тебя, блядина, — продолжает он, — буду при этом нещадно хлестать по щекам, чтобы ты запомнила, что так делать не надо. Чмошнику своему пощёчины лепи. Всё поняла, эскортница?

— Я не эскортница…

— А кто ты, блядь? — усмехнувшись, спрашивает он.

Упирает руки в боки. Его сморчок чуть привстал, торчит из трусов.

— Невеста Руслана, — в отчаянии вру я.

— Чего, блядь? — кривится он. — Какого, нахуй, Руслана? Этого педика, что ли, которого на жопу в лужу посадил?

Нет, память у него, похоже, короткая. По крайней мере, на имена.

— Руслана, — повторяю я. — С которым я была, когда… там, в ресторане… в Петербурге.

Он щурит глаза.

— Романова Руслана Львовича, — меня тихонько трясёт. — Владельца группы компаний "DMG". Бизнес-партнёра учредителей компании, в которой ты работаешь финдиректором.

Едва услышав фамилию Руслана и название компании, он замирает. Даже дрочить перестаёт, хотя у него уже эрекция. Непонятно только на что. Видимо, его возбуждает власть надо мной сейчас. Но судя по всему, власти поуменьшилось. Потому что он заметно поохладел.

Вижу, как подпрыгивает его кадык. Сглотнул.

— Чё ты несёшь, дура? — спрашивает он.

Молчу. Смотрю на него.

— Я конечно бухой был, но я помню, в каком качестве ты там появилась… Какая ты, нахуй, невеста?

Он подходит к барному шкафчику, достаёт бутылку с тёмно-янтарной жидкостью, судя по всему — с виски или коньяком, отвинчивает крышку, и ставит на журнальный столик рядом пузатый бокал. Затем плещет в него алкоголем и, задрав голову, единым махом опрокидывает его в горло. Крякает. Поворачивается ко мне.

— Хули ты молчишь? Запизделась?

— Я правду говорю, — снова вру я.

Мне страшно от того, что вру, но не врать сейчас — куда страшнее.

— Невеста?

— Да.

— Романова?

— Да.

— Ну ты, блядь, вконец охуевшая… — он угрожающе щурит глаза. — А чё за чепушила тогда рядом с тобой тёрся, м?

— Просто коллега… По работе…

— По работе, значит? Коллега?

— Да.

— А если я сейчас Романову позвоню и спрошу, кто ты и что ты? А?

О Боже… Сердце сейчас просто выпрыгнет из груди. Позвони… Позвони!