Потом Гвардеец и Богдан подали тело вниз. Бонифаций с Грохловым положили Вышку на дно могилы. Бонифаций выбрался из ямы, Грохлов еще постоял над убитым приятелем, оглядел снизу бандитов…

Могилу закопали, заложили дерном и разровняли.

Кощей вошел в избу Гвардейца. Бандиты тесно сидели вокруг стола – едва не друг на друге, на ящиках с водкой у стены. Увидев главаря, все невольно затихли. Марта, сидящая рядом с Гвардейцем, опустила глаза.

– Что ж не позвали? – укоризненно спросил Кощей. – Сколько вместе прожили – и праздновали вместе, и поминали…

Бандиты подвинулись еще теснее, освободив ему место на скамье напротив Гвардейца. Кощей сел, взял торопливо налитый кем-то стакан.

– Странная штука судьба, – помолчав, сказал он, оглядывая мрачные лица бандитов. – Трудно иногда понять расчет того, кто управляет нами. Бывает так, что ты готов уже безразлично и буднично принять свою смерть, но кто-то решает за тебя, что еще рано. А потом, когда кажется, что пронесло, что впереди только счастье и навсегда голубое небо, – кто-то указывает на тебя пальцем и говорит, что твое время пришло…

За столом воцарилась тишина. В тишине встал Гвардеец и поднял свой стакан.

– Я хочу последний раз сегодня выпить за Вышку. И за Карпуху, которого я не знал. За Элемента – за всех, кого нет с нами за этим столом. Любой из нас мог лежать сейчас там вместо них или рядом с ними, – он одним глотком выпил стакан и вдруг с силой швырнул его в стену. Осколки со звоном полетели в стороны. – Но мы живы! – заорал Гвардеец. – И мы здесь! – Он схватил сумку и, опрокидывая бутылки и стаканы, вывалил на стол деньги. – И вот ваши машины, и тетки с цветной обложки, и белый пароход в синем море! Бонифаций! – Он швырнул в него тугую пачку денег. – Вот твой «мерс», навороченный, как елка на Новый год! Держи, Богдан! Тебе пойдет белый смокинг с бабочкой – Голливуд сдохнет от зависти!..

Бандиты захохотали, глядя на рябого Богдана с головой, посаженной без шеи прямо в плечи.

– Я пью за нас! И если я увижу тут сегодня постную рожу – клянусь, тот уйдет из леса голый без копейки на электричку! – перекрикивая общий гвалт, орал Гвардеец.

Марта встала и ушла в свою комнату. Гвардеец обернулся, шагнул было вслед за ней, но поймал насмешливый взгляд Кощея – и остался на месте. Сел, плеща через край, налил водку в новый стакан и выпил. Больше никто исчезновения Марты не заметил – бандиты с пьяным хохотом кидали друг в друга пачки денег:

– Маманя! Тебе мужа и детей пятеро!

– Грохлов, сеструхе шубу купи норковую!..

Разбудил Гвардейца треск мотоциклетного мотора под окнами. Он с трудом поднял голову – он спал сидя, один за огромным столом со следами вчерашнего пиршества. Повсюду были разбросаны пачки денег. Еще двое бандитов, забытые вчера собутыльниками, лежали на полу.

Гвардеец заглянул в комнату – Марта спала одетая на кровати, свернувшись поверх одеяла. Он прикрыл дверь, толкнул ногой одного из бандитов:

– Буди Бонифация с Богданом. Живо! Бегом!

Гвардеец вышел из дома, плеснул в лицо ледяной воды из бочки. Казачок снял шлем, приветливо махнул ему рукой и поднялся на крыльцо усадьбы.

Когда он с Бонифацием и Богданом вошел в гостиную, Казачок уже сидел за столом с Кощем и Числителем.

– Повтори, – велел Кощей Казачку. – Думаю, им любопытно будет послушать.

– Облава? – спросил Гвардеец.

– Не сегодня и не завтра, но теперь уж точно не миновать, – сказал Казачок. – Весь город только про поезд и говорит. Даже Москва вчера по телику передавала. «Разгул преступности захлестнул», «бессилие властей» – в общем, звезды экрана, – хохотнул он. – Человек сказал, что с начальника будут погоны снимать. Так что скоро новая метла будет мести, все подчистую.

– Пускай метет, – ухмыльнулся Бонифаций. – Нас уже здесь не будет.

– Что скалишься? Вас-то, может, и не будет, – сказал Числитель. – Посадят новых людей – канал закроется, – кивнул он на Казачка.

– С другой стороны, старому начальнику уже нет смысла дергаться, – сказал Кощей. – Пока новый дела не примет – тихо будет… Что еще?

– Еще… – Казачок неуверенно посмотрел на главаря. – На пару слов бы, Кощей…

– Говори, – безразлично ответил тот.

– Ну, в общем… Сегодня из города машина пойдет с наркотой. Ну, легальной, для медицины. Не по трассе, а по той бетонке, за станцией.

Богдан присвистнул:

– Вот это бабки! Это ж до конца жизни под пальмой лежать, пальцем не шевельнуть!

– А что толку? Ты прикинь, охрана какая! – ответил Бонифаций.

– Да откуда у них охрана, – сказал Казачок. – У них другой головной боли навалом. Две машины курсантов из ментовской школы.

– Что скажешь, Кощей? – спросил Гвардеец.

Кощей помолчал.

– Если я скажу «нет», ты ведь все равно поедешь?

– Поеду, – ответил Гвардеец.

Тот развел руками.

– И ты поедешь с нами, Кощей, – сказал Гвардеец. – И Числитель. Деньги мы возьмем с собой. Так спокойней будет. Не хотите участвовать – отсидитесь в стороне, ваше дело.

– А козырять тебе еще не надо, начальник? – спросил Числитель.

– Не поедешь по-хорошему – повезем под пушкой!

– Оставь, – вялым движением руки Кощей остановил Числителя. – Он все равно не успокоится…

Кощей встал и пошел к лестнице. Обернулся к Гвардейцу.

– А знаешь, я не верю в Бога, Гвардеец, – сказал он. – Бог не может ошибаться. А он ошибся. Он сказал, что раскаявшемуся разбойнику открыта дорога в рай… – Кощей покачал головой. – Нельзя руками, которыми убивал, гладить по голове своего ребенка…

Похмельные бандиты рассаживались по машинам.

– Все? – крикнул Гвардеец.

– Мои все, – отозвался Бонифаций.

– Мои тоже, – ответил Богдан.

В этот момент двое последних бойцов Числителя быстро отошли к Гвардейцу.

– Это… Мужики, мы с вами!

Гвардеец подтолкнул их к фургону:

– Богдан, принимай пополнение! Поставишь во вторую цепь, – он насмешливо глянул на Числителя. Тот играл желваками. Оставшийся в одиночестве около «козлика» Маманя растерянно оглянулся и полез на заднее сиденье.

С крыльца усадьбы спустился Кощей в застегнутом под горло пальто. Посмотрел на стоящую у джипа Марту. Она впервые была без грима, под глазами проступили глубокие синие тени.

– Зачем она здесь? – резко спросил он Гвардейца.

– Она сама решила ехать, – пожал плечами Гвардеец.

Кощей подошел к Марте.

– Марта, останься здесь, – негромко сказал он. – Я никогда ни о чем тебя не просил – я прошу только, останься…