Парижские кутюрье остались бы довольны, а Коко Шанель аплодировала бы стоя.

— Почему жалко? — не поняла вопроса женщина. — За наряды мне деньги заплатят, а раз так, то мне уже ничего не жалко.

Мое платье отличалось от Фискиного лишь формой рукава и золотой вышивкой по краю юбки, Кристине же достался единственный экземпляр с неким подобием «разврата» в крое — скромненькое такое декольте.

— Ну что, мыши? — оглядев нас с ног до головы, вопрошала Полина. — Довольны?

Нам оставалось только согласно покивать. Выглядели мы неплохо, материал у нарядов явно дорогущий, так что полностью в грязь моськами на королевском фуршете мы точно не рухнем, а то, что оригинальностью не отличаемся, так это пускай списывают на колхозность иномирянского мышления.

Когда спустились в гостиную и предстали перед светлым взором злыдни, тот только сдержанно кивнул, мол, сойдет. И никаких вам восхищений и восторганий невиданной девичьей красой. Единственный вопрос, который он задал, звучал:

— А почему в одинаковом?

На что золотоволосая скорчила возмущенное лицо и разразилась тирадой о ценности дизайнерской задумки и высокохудожественности образов.

— Всегда говорила, что мужчины не разбираются в моде, — напуская побольше пафоса в голос, взвивалась она. — Они же фрейлины, а значит, словно семья, будто единое целое, как сестры-близнецы в этом чужом и враждебном для них мире. А этот цвет и схожесть нарядов лишь подчеркивают всю хрупкость и в то же время единение перед лицом больших свершений.

Подобная ахинея из ее уст заняла минут пять, в конце которых у герцога уже не осталось никаких вопросов, лишь бы лекция об «иномирянках в большом городе» прекратилась.

Уже перед нашим уходом леди Полина в качестве бонуса заплела нам высокие прически и нанесла неброский вечерний макияж.

— Скромненько и со вкусом, — удовлетворилась она внешним видом клиенток и со спокойной душой отпустила восвояси.

Времени на долгие благодарности у нас не оставалось, герцог подгонял к выходу, в итоге пришлось обойтись скромным «спасибо», хотя сама Полина была больше удовлетворена увесистым мешком золота, который остался лежать на кофейном столике в гостиной.

* * *

Последний инструктаж перед фуршетом мы получали, уже находясь в городском доме Эридана, в прямом смысле сидя на чемоданах.

Еще утром спешно телепортировавшись сюда и кинув вещи в холле, герцог без лишних объяснений и представлений уволок нас в город на шопинг. Единственное, что мы успели, это выпустить из клетки Чешуйку и проинструктировать Мурза о том, что свою кошачью нужду он может справлять исключительно в предоставленный лоток. В итоге, переместившись из дома леди Полины обратно в особняк герцога, дальше холла нас опять не выпустили.

— Времени разбирать чемоданы и осматривать дом нет, — начал герцог. — Я даю вам пятнадцать минут на финальные приготовления, после чего жду в экипаже около дома.

— Мы поедем в карете? — удивилась Анфиса. — А почему нельзя телепортироваться, быстрее же?

— Мгновенные перемещения на мероприятиях такого уровня — дурной тон, — пояснил злыдня и показательно ткнул пальцем в висящие на стене холла часы. — Десять минут! — После чего, хлопнув входной дверью, вышел на улицу.

Срываться с места в суете мы не стали, было бы глупо и нелепо. А вот заранее приготовленным ядом каблуки новых черных туфель, которыми снабдила Полина, смазали. Парочку отравленных шпилек-невидимок в волосы заткнули, да и импровизированные «патронташи» нацепили.

Появившийся на шум из глубины дома Мурз, а следом и пришлепавшая Чешуйка с одобрением взглянули на наши сборы и даже о чем-то между собой переговорили, на своем — зверином. Понять их сумела только Кристина:

— Нет, с собой мы вас не возьмем. Что значит «почему»? Да потому, что мы сами пока на разведку. Может, нас там вообще отравят или пришибут…

Оптимизм в ее голосе просто зашкаливал.

— Крис, а Крис, — протянула я, поправляя патронташ с зельями на бедре. — А когда ты герцогу про свое пробуждение расскажешь? Он же нас потом с потрохами сожрет, если узнает…

— Вот выживем после фуршета и сразу расскажем. А то его точно Кондратий схватит, и так весь нервный… — Волковская поправляла у зеркала выбившиеся из прически волоски. — Ты лучше скажи, что у Полины произошло? Это что за выкрики не в тему были про любовницу?

Настроение, и так находившееся на уровне плинтуса, после такого вопроса решило рухнуть до цокольного этажа.

— Это Эльвира… Опять…

Анфиса развернулась лицом ко мне и крайне обеспокоенно поинтересовалась:

— Тебе не кажется, что твой дар уж слишком самостоятельный?

— Меня это пугает, — призналась я и поежилась. — Даже сейчас, когда мы говорим, я знаю, что она слушает…

— В нашем мире за такие слова тебя бы уже давно увезли в психушку и выделили отдельную палату.

Самое смешное, что все это я понимала и сама, вот только другая мысль не давала мне покоя.

— Мне кажется, шиза одинока, — задумчиво произнесла я. — Она видит, как я живу, как хожу, какие желания испытываю, а почувствовать вкус этой жизни не может, вот и рвется на свободу всеми доступными ей методами.

— Ты еще пожалей ее. — Голос Крис был скептичен до невозможности. — Может, еще выпускать по ночам начнешь? Сердобольная ты наша!

Вспомнив сегодняшний опыт с неосторожным согласием на вольность действий для Эльвиры, я едва удержалась от безрассудного ответа «да», вместо этого выдала более умное:

— Пожалуй, обойдется. Надо вообще каких-нибудь книжек почитать, может, не только у меня такие проблемы были…

На этом тема была исчерпана. Мы еще какое-то время покрутились перед зеркалом, а затем с трагичным вздохом двинулись на выход. Впереди был дворец, Ризелла и жаждущий общения с нами Даррий.

Устроиться во дворец оказалось намного проще, чем думалось Велидору изначально. Всего лишь пара звонких мешков с монетами директору цирковой труппы, к которой они с Лилом прибились, и вот уже два студента казначейского училища проходят делопроизводственную практику при артистах, прибывших на праздник в королевский дворец Керении.

Измененная чарами Лиларда внешность обоих никогда бы не выдала короля Пятого Радужного и его лучшего друга. Для всех они теперь были молодыми людьми, загруженными тонной свитков, имитирующими бурную трудовую деятельность и хаотично перемещающимися среди артистов и сотен гостей, прибывших во дворец.

Ризелла на празднество явно не поскупилась. Шикарные салюты и фейерверки то и дело взмывали в небо над дворцом, волшебная иллюминация подсвечивала многочисленные фонтаны королевского сада разноцветными красками и отражалась на фасадах замка. Слуги в золотистых ливреях сновали с подносами, наполненными закусками, постоянно предлагая вновь прибывшим угощаться диковинными деликатесами.