своём гнезде отчаянно защищались, – что она варварская.

В то время редко кто отваживался пуститься внутрь той пущи, да и за жизнь послов трудно было ручаться, потому что, как зверь, что защищает своих детёнышей, литвин, который помнил о вражеских нападениях, срывался при звуке не своей речи и бросался, жадный до крови, на того, кто собирался его вырвать из его вечной обители.

Всё-таки однажды утром, в начале зимы, в лесах, которые представляли плохо очерченную границу Литвы, показалась кучка вооружённых людей, которые, хоть были так одеты, что по кожухам и колпакам трудно было понять, откуда шли, – внимательным глазам не могли показаться литвинами. Было их больше тридцати, а посередине ехал муж уже не молодой, сильный, полный, с румяным от холода лицом. Его лицо было гордым и отмеченным отвагой, глаза смотрели сверху и смело.

Хотя в его убранстве не было ничего, что бы выделяло вождя, было видно, что он главенствовал над другими. Все на него оглядывались. Этот отряд всадников остановился у кургана, посреди леса у старого дуба, на котором недавно был вырезан какой-то знак…

К этому пограничному знаку, вырезанному глубоко в коре, вождь с любопытством приглядывался, потому что был похож на крест, только плечи его и верх были загнуты и все склонялись направо, и обводили крест как бы прерывистым кругом.

– Это наш знак! – воскликнул старший, оглядываясь. – И вот могила, поэтому здесь нужно ждать, пока не появятся…

– Уж если обещал и нас сюда привёл, – сказал другой, поменьше ростом, следующий за ним мужчина с чёрной бородкой, довольно боязливо оглядываясь вокруг, – но за язычников ручаться нельзя, не предадут ли. Что если нас в ловушку хотят поймать? Мы тут в тридцать мечей не сможем оборониться от язычников, когда тучей окружат.

– А что бы это дало им? – сказал первый. – Добычи бы большой у нас не нашли.

Не докончив, он поглядел в лес, но оттуда ничего слышно не было.

Эта группа, сжатая довольно плотно, была полна бдительности, хоть командир казался спокойным. Когда в бору что-нибудь шелестело, они настораживали уши, невольно хватаясь за мечи у пояса. Но топота коня, которого ожидали и опасались вместе, слышно не было.

Так прошло больше часа. Вождь приказал себе какой-нибудь напиток налить из бочки, которую один человек вёз под кожухом. Другие потихоньку переговаривались, а чем дольше ждали, тем больший страх измены рождался. На белом, холодном, ясном небе взошло солнце – но ещё ничего не показывалось.

Наконец один из группы дал знак, он первым уловил далёкий топот коня. Все приложили руки к ушам. В глубине леса шумело всё отчётливей.

– Едут! – воскликнул чёрный, наполовину с опаской, наполову с радостью.

Вождь ничего не отвечал. Некоторые снова хватались за мечи. Уже могли определить бег коней по замёрзшей земле.

Пытались угадать из него численность всадников.

– О, О! – шепнул один. – Будет их там человек тридцать, если не больше.

Стояли, дожидаясь в молчании, когда из-за деревьев первым показался молодой, красивый мужчина на энергичном маленьком коне.

На голове он имел меховой колпачок, конусообразный верх которого свисал спереди, а два конца из ушей падали ему на плечи вместе со светлыми волосами, посередине которых смотрело румяное, круглое лицо, с выпуклым лбом, несмотря на молодость, поражающее великой силой и отвагой. Голубые глаза, на первый взгляд полные сладости, имели во взоре что-то такое, что объявляло о том, что умели быть и жестокими.

Маленький рот, вокруг усыпанный золотым пухом, гордо задранный, дико, страшно смеялся, хотя, может, хотел быть весёлым.

Вождь всадников, увидев подъезжающего юношу в соболином кожушке, в набитом поясе, с окованным луком через плечо и костяной трубой, вышел ему навстречу и рукой у шапки с ним поздоровался. Тот так же его приветствовал.

За ним был виден следующий отряд. Достаточно многочисленный, на маленьких косматых лошадках, в кожухах и высоких шапках, вооружённый луками, пращами и короткими деревянными копьями, висевшими как чурбаны, или заткнутыми за пояс.

Два отряда остановились недалеко друг от друга, потому что тот, который сопровождал прибывающих, задержался в лесу, точно ему сперва приказали это.

Посередине между ними съехались вождь и юноша, начиная тихий разговор. Он продолжался недолго, они договорились быстро, вождь дал знак своим, чтобы ехали с ним. Но в минуту, когда начинали движение, молодой нагнулся к его уху и живо начал что-то говорить. Остановили коней.

Старший вождь только минуту раздумывал, повторно дал знак, чтобы его люди остановились.

– Ворон! – крикнул он чернобородому. – Мне вас не нужно. Останьтесь тут и ждите меня. Я еду один.

Один из старших рыцарей шикнул.

– Один? А это безопасно?

Вождь презрительно усмехнулся.

– Опасно и для тридцати человек, равно как одному, а может, больше, когда нас много будет. Еду один!

Люди с удивлением переглянулись, когда это услышали.

Действительно, нужна была отвага, чтобы одному сдаться, почти безоружному, в руки неприятелей.

– Ручаюсь за вашу безопасность! – воскликнул молодой по-русски, ударяя себя в грудь. – Проезжая толпой, мы излишне привлечём глаза людей.

Старший вождь посмотрел на него и добавил:

– Значит, едем! Не на много бы пригодилось взять меня или убить, со свободного и живого возьмёте больше.

Храбрый человек кивнул головой своим и пришпорил лошадь. Оставшиеся у опушки леса с некоторой тревогой смотрели на отдаляющихся.

Тем временем два всадника уже углубились в пущу, а за ним двинулся отряд, что прибыл с кунигасом, жадными и насмешливыми глазами меряя чужого человека, который слишком доверчиво дался им в руки. Думали, что добродушный и легковерный, он, наверное, уже к своим больше не вернётся.

Дорога вела их сначала борами, среди которых с отличным знанием лавировал молодой кунигас. Поворачивал, объезжал незамерзающие места, выбирал поредевший лес. Обе лошади шли доброй рысью. Изредка всадники переговаривались.

Старший ехал немного насупленный и хмурый, когда у товарища его, напротив, лицо улыбалось и было весёлым. Добрых два часа продолжалась эта поспешная езда, когда кунигас замедлил шаги.

– Лошадям нужно дать отдохнуть, – сказал он.

– Далеко ещё? – спросил старик.

– Вскоре будем у цели, – ответил молодой. – Я не хотел отводить вас далеко от границы, потому что мы ехали бы слишком долго. Есть тут маленький гродек, где все собираются.

– А много вас там будет? – спросил старик.

– О! Нас много! – рассмеялся кунигас. – У меня одного с моими людьми не было бы достаточно сил, чтобы вывести их далеко в поле. Когда нас несколько соберётся, мы найдём тысячи людей, и таких, что на границе сидят и готовы к походам.

Край у нас теперь разделён, мы все им управляем каждый отдельно. Мы уже