– В голосе народа умный правитель слышит голос Одина! – ответил Хельги хёвдинг. – А Квиттингский Восток говорит одно: мы не были побеждены тобой, Торбранд конунг, и мы не дадим тебе никакой дани. Прежде чем поесть меда, надо залезть в дупло, у нас так говорят.

«Квиттингский Восток учел чужой опыт, – с уважением и оттенком сожаления, поскольку ему самому это не шло на пользу, подумал Торбранд конунг. – Но ему и повезло: он оказался на нашем пути последним, – добавил он, окинув еще одним взглядом Хельги хёвдинга, который даже в полном боевом доспехе напоминал скорее воинственного тюленя, чем бога Тора. – У них было время учесть чужие ошибки».

«Однако мы не потеряли этого времени даром! – мог бы ответить ему Хельги хёвдинг, если бы умел слышать чужие мысли. – А тот, кто использует добрые случаи, сам творит свою удачу! На чужих ошибках умеет учиться только умный человек, а дураку и собственный опыт на пользу не идет».

Уже закончивая речь, Хельги хёвдинг вдруг заметил в облике одного из молодых ярлов Торбранда конунга что-то знакомое. Нет, самого парня, высокого, худощавого, сутулого и надменного, он никогда не видел. Но вот меч, висевший у сутулого на поясе, он знал очень хорошо! Тот самый меч, который ему когда-то подарил Стюрмир конунг, он сам подарил Брендольву, а Брендольв утратил в Битве Конунгов. На миг Хельги хёвдингу стало страшно. Если оружие квиттинского конунга перешло в руки врагов, то на что же надеяться квиттам?

Во время этого разговора Даг смотрел то на Торбранда, то на людей вокруг него. С Хродмаром ярлом они обменялись несколько иным взглядом, чем с остальными. Это и понятно: они почти полмесяца прожили под одной крышей. Хродмар ярл был сдержан и молчалив, что вполне понятно в его положении, и друзьями они, конечно, не стали, но Даг просто привык к нему, как привыкал ко всякому живому человеку. Именно от Хродмара он узнал, что сталось с Вильмундом конунгом и Стюрмиром конунгом – тот видел гибель обоих собственными глазами.

И еще… В один из первых вечеров, раздеваясь перед сном, Даг заметил на шее у Хродмара цепочку, свитую из очень светлых человеческих волос со вплетенной внутрь золотой цепью. Такие плетенки называются флэттинг, и квиттинские девушки дарят их женихам в знак неизменной любви и верности в разлуке. Кровь в жилах Дага вскипела от негодования: а он-то уже почти по-дружески разговаривал с этим грабителем, с этим убийцей! С этим волком, который убивал квиттов и срывал с них драгоценные украшения! И у него хватает наглости даже в плену у тех самых квиттов носить свою добычу!

Бросив рубашку на пол, Даг подскочил к Хродмару, сжимая кулаки и изо всех сил сдерживая бешенство: все же это был пленник.

– Откуда у тебя? – хриплым от ярости голосом спросил Даг, еще не зная, что сделает, когда услышит ответ.

– Что? – Хродмар, который развязывал ремешок на башмаке, спокойно поднял голову. В полутьме покоя безобразие его лица было не так заметно, и Даг видел только блеск его ярких голубых глаз.

– Вот это! – Даг взглядом показал на цепочку на шее Хродмара. – У нас это называется флэттинг. Откуда ты взял?

– А! – Хродмар коснулся цепочки пальцами, в лице его что-то дрогнуло. – Жена подарила.

– Жена? – изумился Даг. Откуда жене какого-то фьялля уметь делать квиттинские флэттинги?

– Ну, да, – устало ответил Хродмар. – Я женат на дочери вашего бывшего хёвдинга… Ну, не вашего, с Запада. Фрейвида Огниво. Ты не знал?

Даг мотнул головой, онемев от такого открытия.

– А я думал, весь Средний Мир знает, – с равнодушием к собственным прошлым страданиям сказал Хродмар и принялся дальше разматывать ремешок.

Даг вернулся к своему месту, не зная, как к этому отнестись. У него было такое чувство, будто злейший враг вдруг оказался родичем. У Хродмара ярла, ближайшего друга фьялльского конунга, жена из знатного квиттинского рода! Жену, конечно, можно добыть разными способами. Но если подарила флэттинг, значит, любит. Наверное, есть за что…

И сейчас, на поле битвы, эта цепочка блестела на груди Хродмара ярла и лучше любого амулета защищала его от квиттинских клинков. По крайней мере, Даг знал, что никогда не поднимет оружия против Хродмара сына Кари. И думайте что хотите.

– Отчего же я не вижу с тобой твоего родича Бьяртмара конунга? – тем временем спросил у Торбранда Хеймир ярл. – Я рассчитывал повидать если не его самого, то хотя бы кого-то из его родичей. Где же его сын, славный Ульвхедин ярл? Или Ингимунд Рысь?

Торбранд конунг поджал губы. Сын Хильмира своей тонкой речью сказал сразу очень много. Намекнул на то, что к концу похода фьялли лишились тех союзников, с которыми его начинали, зато квитты приобрели сильного союзника в лице самого Хеймира ярла. Хеймир смотрел спокойно, но в его умных серых глазах отражалась жесткая решимость. Не вслух, поскольку не хотел дразнить противника понапрасну, но взглядом он говорил: «Откусывать стоит столько, сколько сможешь поглотить, Торбранд сын Тородда. Ты взял то, что взял, и теперь оставь себе то, что сможешь удержать. А дальше – это мое. Я пришел сюда первым, и восточного берега я тебе не уступлю». Торбранд конунг знал, что уступает не столько квиттам, сколько слэттам. Один Квиттингский Восток даже сейчас был не слишком грозным противником для фьяллей, но вместе со слэттами они ему не по зубам. Еще день назад он мог колебаться, не зная точно, с каким противником придется иметь дело. Но когда корабли слэттов подошли, с этим все решилось.

И тогда Торбранд конунг протянул вперед руку с длинным копьем, медленно склонил его вниз и коснулся острием земли. По первым рядам войск, кому было лучше его видно, пролетел многоголосый вскрик.

– Наш поход окончен, – четко и ясно произнес Торбранд конунг, и его негромкий, как казалось, голос пролетел над всей долиной и отразился от каменистых склонов холмов. – Мы не пойдем дальше. И я готов на этом месте обменяться с вами мирными обетами, если это не против воли Отца Богов.

Отец Богов молчал, многозначительно прищурив свой единственный глаз. А напротив него над цветущей весенней землей парила светлая Фрейя, озаренная блеском солнечных волос, и ее белые руки, как лебединые крылья, с любовью раскрывали объятия всему живому.

* * *

В усадьбе Тингваль царила суета, превышающая по накалу и многолюдству все, чему старый счастливый дом был свидетелем со времен Века Асов. Род Птичьих Носов славился гостеприимством, но такого обилия знатных гостей он еще не видел. Большая часть слэттов уже отплыла назад за море, но Хеймир ярл и Рагневальд Наковальня остались, потому что наконец-то была назначена свадьба. Конунг фьяллей тоже увел своих людей назад на юг, но для подтверждения мирных обетов на свадьбу остался его родич, Эрнольв ярл из Аскефьорда. Он был еще уродливее Хродмара ярла, потому что, переболев той же «гнилой смертью», не только приобрел багровые рубцы на лице, но и лишился глаза. Однако, несмотря на безобразие, он очень понравился всему Хравнефьорду, потому что оказался человеком умным, учтивым и очень дружелюбным. Его сопровождали двое близнецов, веселых и разговорчивых парней, которые сразу же подружились с Эгилем и были в восторге от его «Жабы».