В казарме Тихон и штурман Анатолий сели за изучение полетных карт. Хоть и знали, что до Рейкьявика они будут подчиняться английскому штурману, но знания никогда не бывают лишними.

Главная загвоздка была в последнем участке пути – от Рейкьявика к Мурманску. Можно было идти севернее Норвегии, над Атлантикой, и на последнем отрезке пути срезать маршрут, пролетев над Киркинесом. Второй путь почти вдвое короче, но проходил он над Швецией и Финляндией, в зоне досягаемости немецких истребителей. Оба маршрута имели свои плюсы и свои минусы, но выбирать придется не им, а командиру и штурману группы. Должность Тихона самая невысокая – командир воздушного судна, в его подчинении экипаж. А над ним – куча начальства: командир звена, эскадрильи, руководитель полетов, начальник штаба, и это не считая старшего штурмана полка, замполита, помпотеха и прочих.

Самолеты были уже заправлены, боекомплект к пулеметам – в кабинах. Вот бомб не было, бомбардировки не предвиделось, да и легче самолет без этого, меньше топлива жрет.

Двое воздушных стрелков были хорошо знакомы, с «амбарчика», – Григорий и Иван. Третий стрелок, Олег, и радист Николай были из молодых, в боях не участвовали. А награды и вовсе имел только один Тихон.

Два дня они ели, спали, балагурили, словом, наслаждались мирной жизнью. А утром им предстоял вылет.

Каждый экипаж к месту взлета отвозили катером. В их экипаж дали штурмана и радиста, англичан. По-русски говорил только штурман. Он занял место в пилотской кабине, где было два сиденья.

Тихон взлетал после командира группы.

Англичанин дымил сигаретой, безразлично поглядывая вокруг. На Тихона он взирал с чувством собственного превосходства. Да и черт с ним! В Рейкьявике он высадит их обоих и забудет навсегда. Тоже мне, белая кость!

Англичанин периодически бубнил что-то по рации и за все время перелета до Гандера на Ньюфаундленде процедил по-русски всего несколько фраз.

Тихон вообще считал, что англичанин – лишний балласт. Летят они в группе, видимость хорошая, от ведущего в группе он не отстанет.

В бухте острова сели уже к вечеру. Механик занялся осмотром и заправкой самолета, подготовкой его к следующему этапу полета. Остальной экипаж на катерах отвезли на берег. Столовая, казарма для отдыха…

Англичане ели и спали отдельно от советских экипажей – в казарме пилоты говорили о них. В отличие от американцев, простых в общении, англичане показались им чопорными, немного высокомерными.

Чувствовалось, что они продвинулись далеко на север – стало значительно прохладнее, с Атлантики тянуло промозглым ветерком. А утром – туман. Впрочем, к моменту взлета он растаял.

Когда вылетели к Исландии, то увидели внизу караван судов, идущих от берега Америки в сторону Европы. Большой, судов двадцать пять грузовых и несколько кораблей поменьше – боевое охранение. И везде, куда ни посмотришь, – водная безбрежная гладь, никакой суши не видно.

Тихон поежился: случись авария – помощь придет нескоро. Зато самолет порадовал: моторы работают ровно, в кабине тепло, что ни говори – иномарка!

Тихон снял кожаную куртку. Хорошей выделки куртка, в таких только перед женщинами красоваться. На командировочные деньги – несколько долларов – он купил себе опасную бритву и одеколон. На большее денег не хватило, хотя в магазине, куда они зашли группой, глаза разбегались от изобилия товаров. И продавцы предупредительны, с улыбкой; еле отбились, все товары бы продали. Тихон бы и костюм купил, да денег нет.

Члены его экипажа разглядывали товары с изумлением, поскольку раньше ничего подобного не видели и названий таких не знали.

Полет был долгим, утомительным, но что радовало – вне зоны полетов немецких самолетов, радиуса их действия не хватало.

Исландия встретила их моросящим дождем и ветром. Здравствуй, Север!

Приводнились на гидродроме, недалеко от города, в закрытой бухте. На время перегона на самолетах красовались белые американские звезды и пятизначные бортовые номера ВМС США. Уже в своих полках звезды перекрасят в красный цвет.

На берегу англичане распрощались с экипажами. И сделали они это не рукопожатием, а холодно, отдали честь и ушли.

Перед последним отрезком маршрута экипажи отдыхали полтора суток – погода не позволяла вылететь. Туман, моросящий дождь, сильный ветер… Местность в Исландии суровая, напоминающая наши севера – скалы, скудная растительность.

Пилоты и штурманы собрались за одним столом, разложили полетные карты. Дальше им предстояло лететь одним, англичан с сухопутного аэродрома, куда садились колесные самолеты, перебросили в Америку. Так они и совершали челночные рейсы.

Командир группы обговорил с пилотами и штурманами возможные варианты на случай непредвиденных обстоятельств, уточнил маршрут. Хоть на самолетах и были рации, решили без крайней нужды ими не пользоваться. Немцы постоянно прослушивали эфир, могли запеленговать группу и выслать на перехват истребители.

Экипажи уже освоились с самолетами, но напряжение все еще чувствовалось. Впереди – чужие и враждебные земли, как-то их удастся преодолеть… И хотя большую часть пути они будут идти над водой, опасность могла подстерегать их на любом его отрезке. С немецких кораблей могли обстрелять зенитной артиллерией: максимальная высота полета у гидросамолетов невысока, четыре с небольшим тысячи метров, и для корабельной артиллерии этого вполне достаточно. И двухмоторные тяжелые истребители Ме-110 могли их потрепать, на территории Норвегии немецкие аэродромы были. Швеция соблюдала нейтралитет, а финны были не лучше немцев, воевали зло.

Но все же утром следующего дня дали «добро» на вылет.

Взлетали один за другим, держались близко друг к другу, шли пеленгом.

Час полета прошел спокойно, но потом погода, как это часто бывает на Севере, начала быстро портиться. Начался дождь, самолет стало болтать.

Еще через час слева промелькнул остров Кольбейнсей.

Шли над Норвежским морем. Самого моря видно не было, его закрывала низкая облачность.

Через четыре часа полета в разрывах облаков слева показался еще один остров. Штурман доложил по СПУ:

– Ян-Майен, уже норвежская земля. Курс девяносто.

А чего на компас смотреть, когда ведущий виден? Он и так стал ложиться на новый курс, как и было обозначено карандашом на карте. Третья часть пути уже позади. Если все сложится хорошо, на траверзе мыса Нордкин снова изменят курс.

Погода продолжала ухудшаться, и через четыре часа полета на траверзе Тромсе лег густой туман. Для летчика, летящего в группе, – самое плохое, что может преподнести природа.

Тихон старался выдерживать курс и высоту по приборам. Самолета командира группы, как и самолетов, идущих позади, не видно, и это грозило столкновением. И как долго будет тянуться полоса тумана, неизвестно.

Через какое-то время в опасной близости слева промелькнул самолет, который должен был лететь за Тихоном – такую ситуацию обговаривали вчера. Каждый пилот должен действовать самостоятельно. Большая часть пути уже позади, надо дотянуть. Будет обидно столкнуться, потерпеть катастрофу, когда родная земля в трех часах полета.