Взгляд его остекленел, становясь холодным и злым.

Ранфер склонил голову набок. Уголок его губ дернулся в усмешке.

Даже сейчас, когда бывший альфа еще не восстановился после ранений, тощий парень с ножом пугал его не больше разъяренного детеныша опоссума.

— Откуда вы знаете про Лену? Где она? — продолжал спрашивать Рома, делая шаг в сторону, пытаясь обойти нежданного гостя по кругу.

Ранфер отзеркалил его движение, тоже сделав шаг, но в другую сторону.

— Довольно далеко от тебя, — спокойно ответил он. — Скажи, тебе хоть стыдно было за то, что сделал? Совесть мучила хоть чуточку?

Рома побледнел, кожа на лице стала влажной и блестела.

— Почему она не пошла в полицию? Чего ждет? Хочет свои деньги? — хрипло спросил он. — У меня их нет. Пока. Но, думаю, мы можем договориться.

Бывший оборотень скривился. Не такой ответ он хотел бы услышать, ой, не такой.

Раздражение к этому ничтожеству не гасло, а лишь росло с каждой секундой. Он уже чувствовал, что ничем хорошим эта встреча не кончится.

Всю жизнь Ранфер был волком, и в подобных ситуациях зверь требовал одного: справедливого наказания. Сейчас его волк исчез. Связь безвозвратно разорвана, и мужчина понимал, что ее не вернуть. Исчезли инстинкты, слишком сильные, неодолимые желания, пропала животная ярость. Но что-то внутри прямо-таки зудело, как и прежде, требуя разорвать этого человека на куски. Уничтожить за то, что чуть не уничтожил его возлюбленную.

— А твоя Катя что думает по этому поводу? Тоже не раскаивается? — спросил Ранфер, пытаясь сохранять спокойствие.

Даже руки вверх поднял, лишь бы щенок подумал, что он сдается. Усыпить бдительность, дать понять, что теперь он, Рома, хозяин положения.

Это сработало. Гаденыш довольно осклабился и презрительно бросил:

— Иди в комнату, там поговорим. Расскажешь мне, где там наша Леночка и что ей нужно.

Ранфер стиснул зубы и сделал вид, что подчиняется. Однако имя его Лены, произнесенное этим человеком, едва не заставило его сорваться, разнося все вокруг на щепки и переворачивая вверх дном.

— Правильно мне Катенок говорила, что надо было сразу с ней кончать, — покачал головой Рома, когда они оба вошли в комнату. — А я хотел как лучше. Хотел жизнь сохранить. И что теперь, эта сука решила меня шантажировать?

Рома шагнул к нему, потрясая в руке ножом. Маленькие глазки налились кровью.

— Звони ей и говори, что я убью тебя, если она не приедет сейчас же.

Бросил Ранферу плоскую блестящую штуку, направив на него нож.

Бывший оборотень сдвинул брови, поймав этот странный предмет. Сейчас гладкая поверхность плоского прямоугольничка вдруг загорелась, демонстрируя картинку: огромный черный пес какой-то неизвестной породы.

Изображение было четким и даже немного светилось, через секунду вновь погаснув.

Совершенно бесполезное приспособление.

Ранфер отметил это скорее машинально. В этот момент он понял, что терпение подошло к концу. Внутри у него что-то лопнуло. Как тетива огромного лука, как тысячи струн одновременно. Ярость наполнила вены, выжигая все внутри, переворачивая, испепеляя.

И в следующий миг произошло нечто невероятное.

Мышцы наполнил знакомый зуд. В костях появилась приятная ломота.

Это просто не могло быть правдой…

Но через секунду он обратился.

Вернулись запахи, зрение, слух. Мир вновь приобрел привычные для зверя очертания и оттенки. Яркие, сочные, невероятно многогранные.

Ранфер глубоко вздохнул, втягивая воздух, как кузнечным мехами. Десятки и сотни нюансов ароматов практически взорвали мозг.

Так остро. Так привычно…

Он повернул голову, встряхнув ушами, и посмотрел в полные ужаса глаза мужчины напротив.

Бывший жених его возлюбленной пах сыром, немытыми подмышками и страхом. Ранфер сморщился и зарычал, подступая ближе.

Рома округлил глаза и, стуча зубами, промямлил:

— Ты… что это?.. Как же это? Какого хрена?..

Злость была все еще сильна, но не так, как прежде. Ранфер сделал новый шаг вперед, раздумывая, перегрызть глотку этому засранцу или нет.

По мнению альфы Диархана, несомненно, этот тип заслужил смерть. Как гласила старая поговорка: "Волки не знают иного пути — кровью за кровь заплати". Человек, стоявший перед Ранфером и трясущийся как тощая лесная мышь, хотел совершить убийство. Значит, заслужил лишь один конец.

Но понравится ли это решение Лене, если она о нем узнает? Ранфер сомневался. Его пара не была оборотнем. Законы Темного Диархана были для нее чужими.

Одновременно с этими сложными размышлениями бывший альфа пытался понять, что не так с окружающим миром.

Казалось, все было как прежде. Но это лишь казалось. Он странно себя чувствовал. Сердце билось как будто немного быстрее. Дыхание стало более поверхностным. Даже лапы двигались иначе.

В какой-то миг Ранфер повернул голову к большому шкафу с зеркальными дверцами. И замер.

С блестящей поверхности, заляпанной следами жирных пальцев, на него смотрел белый пес. Огромный, длинношерстный пес с острыми ушами и голубыми глазами.

Это был он, Ранфер. И не он одновременно.

Пока бывший альфа соображал, что произошло, Рома рванул вперед, держа перед собой широкий нож и отчаянно крича:

— Убью, чудовище!

В последний момент Ранфер успел увернуться. Лезвие скользнуло по густой шерсти, срезав несколько волосков.

Огромный пес зарычал, одним прыжком зашел за спину обезумевшему парню и, толкнув его лапами на ковер, вцепился зубами в затылок.

Рома завыл и замер, боясь пошевелиться.

Во рту Ранфера появился мерзкий солоноватый вкус чужой крови.

Он тут же захотел выплюнуть его, вытереть морду, вымыться, лишь бы избавить себя от этого человека. От его грязной сущности.

Это тоже не слишком походило на волчью натуру, к которой Ранфер так привык.

В прошлом внутренний волк делал его самого немного зверем. Никто во все времена не мог сказать точно, как сильно волчья натура влияет на оборотней. Кровавые и вовсе признавали инстинкты зверя первичными. Иные оборотни считали, что в них все же больше человеческого, хотя и хищник играет большую роль в становлении характера.

Сам Ранфер придерживался последнего утверждения. И если прежде, почувствовав кровь врага, его зверь выл бы от исступления, от желания разорвать добычу, то сейчас в нем преобладало отвращение. Чисто человеческое чувство.

Поэтому он медленно разжал клыки, едва вонзившиеся в плоть мужчины, отошел на шаг назад и неторопливо обратился в человека.