Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она слышала, как нянька внизу прошлепала по кафельному полу на кухню и обратно.
«Надо бы ей тактично утром сделать замечание — в доме ночью должна быть тишина», — подумала Венера, мысли ее путались, перелетая от одной темы к другой: — «В институте отменили медальонный контроль. Комиссия по проверке эффективности посчитала, что такой контроль идет не на пользу делу. Сейчас руководство с машиной думают о чем-то новеньком».
Сон пришел неожиданно:
«Она лежала на теплом, искрящемся песке, на берегу реки. Светило нежаркое солнце. Справа от нее, метрах в десяти, сидел и смотрел на тихое течение воды Сан Саныч. Она пыталась крикнуть ему, но слова никак не получались. Она открывала и закрывала рот, но звуки не возникали. Она махала ему рукой, то есть хотела махнуть, но тяжелые кисти рук не удавалось оторвать от песка. Она повернула голову влево — вдали стояла и что-то быстро, быстро говорила нянька. Ее слова она никак не могла разобрать».
Венса заворочалась в кроватке — автомат ее быстро успокоил. Летняя тихая ночь подходила к концу. Где-то на болоте что-то прошуршало и затихло. На востоке занималась заря.
* * *
Машина с Сан Санычем подкатила к дому с парадной стороны, когда вечер окутал лесную местность предночной тишиной. Длинный знойный день подошел к концу. Она с Венсой и нянькой провели этот день в тени на берегу небольшого, лесного озерца с темной коричневой водой. Нянька предлагала ей выкупаться, но Венера как-то не решилась на купание в новом месте. А нянька голышом плюхнулась в темную воду и, фыркая от удовольствия, долго плескалась в озерце.
— А сколько же ей лет? — подумала Венера Петровна и попыталась сама определиться. — Лет двадцать, не больше. Молодая, веселая, не обремененная заботами. Интересно, я такая же была в эти годы?
Она вспомнила себя в двадцать и с грустной иронией сказала сама себе:
— Была вся в иллюзиях.
Ужинали они на маленькой веранде с видом на лесные дали. Нянька подала им и вышла к Венсе.
— Что новенького? — спросила Венера.
— Дорогая, а что там может произойти за сутки? Суета и более ничего, — ответил он.
— А как там поживает Элеонора? — спросила она и подумала: — А зачем я спросила про Элю? Просто так от нечего делать или хочу посмотреть, как он реагирует на это имя? Ай! Спросила и спросила.
Она налила ему чаю. Он ответил не сразу. Сначала, выдерживая паузу, положил себе сладкое на тарелочку. Помешал ложечкой чай. Внимательно посмотрел на нее, скорее всего пытаясь понять, с какой целью она задала этот вопрос, и только тогда спокойно и равнодушно заговорил:
— Почему-то не поют птицы? Наверное, с середины лета все заняты выведением птенцов. Элеонора… Я думаю счастлива. Она впервые вышла замуж. Она хотела этого. Теперь ее желание сбылось.
— Может быть, она простила нас? — спросила Венера и добавила: — Простила меня?
— Тебе это интересно? — вопросом на вопрос ответил Сан Саныч.
— Она была нашим другом. Нам разве не интересно, что происходит с нашими друзьями.
— С друзьями интересно, — он как-то странно улыбнулся. — Если хочешь с ней поговорить — у меня есть ее быстрый адрес. Не уверен, захочет ли она общаться. Дорогая, я сегодня что-то устал безмерно. Начальство к концу недели как обычно устроило аврал. Дай им все сразу и в один день, — он встал из-за стола. — Я наверное пойду отдыхать. Ты не возражаешь?
Она не возражала. Ей опять долго не спалось. Сан Саныч уже час как сопел ей в ухо. Завтра с утра, пока еще не жарко, они собирались побродить по местным окрестностям. Нянька нахваливала здешние сосновые леса с ягодниками и грибами. Грибам было еще рановато, а вот ягоды уже пошли вовсю. Так незаметно для себя она задремала и проснулась оттого, что его рядом не было. Кромешная темнота едва подсвечивалась сиянием ярких звезд за окном. Она прислушалась — в доме было тихо. Только внизу ей показалось некое шуршание. Она повернулась на другой бок, но что-то ее насторожило.
«Надо спуститься», — подумала она, — «Что-то Сан Саныча нигде не слышно».
Она босиком, осторожно, чтобы не шуметь, спустилась вниз. Мерцающий свет проникал в большие окна. Сан Саныча нигде не было. Она обошла все комнаты, заглянула на кухню и веранду — пусто и, только проходя мимо двери няньки, она скорее почувствовала, чем услышала, какое-то движение. Она прислушалась. Сердце стучало в висках.
— Стоять у двери? Противно. Уйти, ничего не выяснив? Открыть дверь и заглянуть во внутрь нянькиной комнаты — противно и страшно.
С минуту она размышляла над своим более чем странным положением и тихо поднялась наверх, легла. Все тело дрожало, словно непроходящий озноб сковал все члены. Смятение чувств не давало анализировать и разумно рассуждать. Ей вспомнилась одна из первых фраз какого-то романа, который она читала в юности — «Все смешалось в доме…». Она не помнила фамилии хозяина дома, но это и не важно. У нее сейчас все смешалось в голове. Может быть, это все она «накрутила», может ее Сан Саныч гуляет по ночному садику. Она не могла лежать. Она встала и снова вышла на лестницу. Внизу дверь тихо отворилась, и Сан Саныч выскользнул от няньки в столовую. Она не чувствуя ног прокралась к постели и, завернувшись в одеяло, замерла, пытаясь подавить дрожь во всем теле.
— Что делать? Что делать? — одна мысль вертелась у нее в голове. — Встать, собраться. Схватить Венсу и бежать, бежать. Куда бежать ночью? Устроить скандал? Закатить истерику? Кричать, ругаться, требовать выгнать няньку? Выгнать его… Что делать, что делать? — ее бросало то в жар, то в холод.
— А если он скажет, что зашел к ней по делу. Утюг починить. Ха, ха — ночью чинить