очевидное Кир. — И, знаешь, они что-то очень серьезное не договаривают.

— Ни секунды не сомневался, — вздохнул Скрипач. — Мне кажется, Бертик догадалась. Но тоже молчит. Ладно, как там говорилось? Подумаем об этом завтра?

— Завтра, так завтра, — согласился Кир. — Главное, чтобы они себе проблем не наели с этим хлебом.

— Слушай, оттащи им тогда фермента, что ли, — попросил Скрипач. — Прямо сейчас, и заставь принять. А то от Фэба прилетит потом, что не уследили. Пусть примут, и уходи, не трогай их.

— Сделаю, — согласился Кир. — Ох, солнце, до слёз это, если честно. А всего-то рогалики, казалось бы.

— Отставить лирику, — приказал Скрипач. — Иди, отдавай, а потом казаны и жаровню на базу, пожалуйста. И еще там эта тренога была, под сковородку. Вот её тоже надо.

— Родной, а давай ты сразу вспомнишь, что ещё надо? — невинным голосом попросил Кир. — Ты ничего не забыл?

— Ничего, если вспомню, еще раз сходишь, — ласково улыбнулся Скрипач. — А, точно. Шампуры.

— А вот шампуры с прошлого раза и так наверху, — не менее ласково улыбнулся Кир. — Но молодец, молодец. Можно даже похвалить за отсутствие склероза.

— Ты еще здесь? — спросил в ответ Скрипач. — Они сейчас сожрут весь хлеб. Без фермента. И без всего остального. Бегом!

* * *

После того, как ушел Кир, доели первые рогалики — разумеется, хотелось съесть просто так, но рауф не позволил, пришлось намазать маслом. Когда ушел — съели под чай просто так, без ничего.

— Оказывается, вкус я все-таки чувствую, — признал очевидное Лин. — Просто больничная бурда была безвкусная, а пирожки…

— Пирожки были нормальные, но, видимо, уже вчерашние, — Пятый зевнул. — Черт его знает. Сейчас действительно как-то иначе. Не понимаю, если честно.

— Но ведь вкусно же!

— Да не то слово, — признал Пятый. Пересел с лавочки на траву, потом лег грудь, привычно положив левую руку под голову, а правой прикрыл затылок. — Слушай, я посплю немного, ладно?

— Руку убери, — велел привычно Лин.

— А, ну да, — произнес Пятый, но руку не убрал. Настаивать Лин не решился — есть привычки, которые неистребимы, и это одна из них — он и сам так порой засыпал.

— «Яблочный джем „Заря росистого утра“, розовый, естественного урожая», — вслух прочел Лин надпись на банке. — Это теперь тут такой производят? А, Китай, ясно. Ну, понятно. Неужели они по сей день гоняются каждый сезон на овощевозках? — вслух подумал он.

— Ты мне поспать дашь? — приглушенно спросил Пятый.

— Что? Ой, прости. Спи, конечно, — Лин запустил ложку в банку. — Ммм… а ничего так, вполне. А это что? Насовали еды полные руки, и ничего не объяснили толком. О, русский клан, сметана… а вкусная сметана, вообще не помню, когда такую пробовал. Может, и никогда. Почему мы в молодости это всё не ели? Вот дураки были. О, мёд! Да еще и привозной, судя по всему. Надо еще за чаем сходить, вот чего я думаю…

— Значит, не дашь, — констатировал Пятый, садясь. — Поспать ты мне не дашь. Как всегда. Ну, ладно, давай, показывай, что ты там нашел.

«Ещё» — это были баночки с маслом, на один раз, упаковка пресного сыра, и банка какого-то овощного салата.

— Надо еще чая принести, — решил Лин. — Или лучше сока?

— Да что хочешь, — пожал плечами Пятый. — Сейчас сходим.

— Я сам схожу, — махнул рукой Лин. — Ты же спать хотел, вот и полежи. Как тебе идея сегодня побыть тут? Вот честно, в комнату ну совсем не хочется. Там еще дрянь эта вся стоит…

Он, конечно, имел в виду обе системы и блоки, подключенные к поддержке. Да, без этого пока что было нельзя. Да, оба это прекрасно понимали. Но от одного вида приборов становилось тошно.

— Я только за, — кивнул Пятый. Снова лёг на траву. — Не торопись, ладно?

— Конечно. Заодно посмотрю, чего они там делают, — Лин встал, сделал шаг, придерживаясь за стену, потом следующий — уже без опоры. — Никак не привыкну, — пожаловался он. — Все время кажется, что упаду. А потом ничего, вроде бы.

— Иди, иди, — попросил Пятый. — Жалко, что кофе они нам не дадут.

— Обойдемся, — отозвался Лин.

* * *

Пятый всё-таки уснул, и проснулся он из-за того, что его ладонь пощекотали травинкой — несложно было догадаться, кто это сделал. Он зевнул, перевернулся на спину, потянулся — тело всё еще отзывалось на движение непривычно, как-то слишком легко. Голова продолжала ждать привычной боли или неприятных ощущений, а их не было, и это настораживало, тревожило. Так не должно быть, вопил мозг, что-то неправильно, что-то не то. Нет, всё то, всё так, как надо, объясняли им раз за разом, но привыкнуть пока что не получилось. А некоторые движения и вовсе приходилось ограничивать — потому что можно навредить себе.

— Выспался? — спросил Лин.

— С тобой выспишься…

— Слушай, там, кажется, намечается грандиозная вечеринка, — заметил Лин. — Придется позже уползти к себе, чтобы не пересечься ни с кем случайно.

— И ради этого ты меня разбудил? — с упреком просил Пятый, садясь.

— Нет, — Лин смотрел на него с видом заговорщика. — Смотри.

Он полез в карман и вытащил пачку сигарет.

У Пятого глаза на лоб полезли от удивления.

— Ты где это взял? — спросил он.

— В прихожей валялись, на столе.

— Верни немедленно, это же чьи-то, — Пятый оглянулся. — С ума сошел?

— И не думал даже. Им не до того, они и не заметят, — Лин сел на лавочку. — Будешь?

— Рыжий, они нам головы поотрывают, — с тревогой произнес Пятый. — Мне не очень нравится эта идея.

— Но курить тебе нравится, — проницательно заметил Лин. — Ведь так?

— Допустим, что и так, — Пятый нахмурился. — Но мы с тобой никакие, ты не забыл? Ничего не будет, как считаешь?

— Не знаю, — пожал плечами Лин. — Даже если и будет…

— Слушай, надо тогда отойти подальше куда-нибудь, — предложил Пятый. — Сумеем?

Лин пожал плечами.

— Наверное. Только не очень