— Нисколько. Я вполне серьезно. Я же на твоих глазах прокололся — ты видел. Значит, я — дилетант, а не профессионал. Сам знаешь — в любом деле работать должны только профессионалы.

— Да ну, брось! Мы с тобой оба прокололись, и моей вины в этом проколе не меньше, чем твоей! — нахмурился Владимир Иванович. — Что ты дурака валяешь? Садись и работай.

— Нет-нет, это решено. — Вадим взял со стола ручку, стал вертеть в руках. — Завтра же перерегистрируем фирму на тебя. Спасибо, что помог, выручил.

— А что с банком? Обвинения с тебя сняты?

— Обвинения сняты — отмазался, пришлось, правда, слегка разориться, но с банком все в порядке. Все проценты выплачены сполна и в срок.

— Черт возьми, как же тебе это удалось? — Владимир Иванович восхищенно посмотрел на него.

— Просто, — сказал Вадим Георгиевич. — Обманывать людей куда проще, чем работать честно. Поэтому… — Он не договорил, втянул носом воздух. — Что-то я не слышу знакомого сливового запаха!

— Бросил, — сознался Владимир Иванович. — Как-никак руководитель. Статус не позволяет. Что работники-то скажут? Видел наш коллектив?

— Видел, видел, — кивнул Вадим. — Как Катюша?

— Хм, она теперь ас — молодежь у нее учится. Не меньше трех сделок в месяц. Каково, а?

— Круто! — сказал Вадим. —А я ее выгнать хотел, как неспособную.

— Ну что ж, бывает. Все поначалу ошибаются. Может, это? — Владимир Иванович щелкнул пальцами по горлу. — Чуть-чуть, пока молодежь не видит…

— Ни в коем случае! — запротестовал Вадим. — Я как приехал, так каждый день пью — скоро печень за сердце задевать будет.

— Ну ты даешь! —Владимир Иванович покачал головой. — Может, все-таки передумаешь? Жалко ведь!

— Нет, не передумаю, — жестко сказал Вадим. — Назад мне пути нет.

Он удивился тому, что звонок на косяке двери теперь был один — на месте второго осталось небольшое темное пятно и дырки от шурупов. Он вдавил кнопку и не отпускал ее до тех пор, пока не послышались шаги.

Ему открыла старуха — Динина соседка.

— Вам кого? — не узнала она Вадима.

— Дину, Дину мне! — прокричал он, вспомнив, что старуха плохо слышит.

— Дину? — удивилась старая карга, прищурилась. — А, это ты? Ну входи, коли пришел.

Вадим сразу увидел, что Динина дверь опечатана.

— Уехала она, — перехватила его взгляд старуха. — Замуж вышла, квартиру отдельную получила.

— Куда уехала-то? — спросил Вадим, наклонясь к старухе.

— В Южное Бутово куда-то. Я не знаю. Переживаешь? — спросила она, сочувственно заглядывая в глаза, и, не дожидаясь ответа, сказала: — Ничего парень, хороший. На машине ездил, цветы возил. Любит, видать.

— Видать, — подражая ее интонациям, сказал Вадим.

— Зато я теперь вторую комнату получу, —произнесла старуха мечтательно. — Все документы в ЖЭКе лежат. Через неделю въеду.

— Поздравляю! — крикнул Вадим.

— Спасибо. Передать ей что, если зайдет? — спросила соседка.

—С чего ты решила, что она зайдет, карга старая! Не зайдет она сюда больше ни-ког-да! — Он вышел и в сердцах хлопнул дверью.

Спустился по лестнице, открыл подъездную дверь и крепко зажмурился то ли от яркого солнца, то ли от слез, которые пытались выкатиться из его глаз…

— Василиса, за тобой пришли, — сказала Евгения Григорьевна, войдя в комнату, где дети делали уроки.

Василиска оторвалась от домашнего задания по математике, удивленно посмотрела на воспитательницу:

—Кто?

— Как кто? Родители твои, — сказала Евгения Григорьевна и широко улыбнулась.

Василиска вскочила из-за стола и бросилась сломя голову встречать. В коридоре с ее ноги слетел тапочек, но она, не обращая внимания на эту неприятность, побежала к двери.

Увидев Вадима и Александру, девочка замерла на пороге комнаты. Они волновались: Вадим расхаживал взад-вперед, Александра нервно теребила в руках ремень от сумочки.

— Дядя Вадим? — удивилась Василиса.

— Подойди ко мне, пожалуйста, — строго попросил ее Вадим. Василиска подошла, он присел на корточки, обнял девочку за плечи, кивнул на Александру. — Ты помнишь, мы приходили в прошлый раз со строгими дядями и тетями?

— Помню, — кивнула Василиска, изучающе глядя на Александру.

— А помнишь, они тебя спрашивали, согласна ли ты стать нашей дочерью?

— Помню.

— И ты еще согласилась?

— Помню. А как же мама?

— Твоя мама приехать не может. У нее маленький ребенок родился. Твой братик. Тетя Саша будет теперь тебе мамой, — сказал Вадим.

— Мне ее надо будет мамой называть? — испуганно спросила девочка.

— Если не хочешь, можешь называть ее тетей, а потом привыкнешь и будешь называть мамой. Согласна?

Василиска неопределенно кивнула.

— А свою настоящую маму я увижу?

— Увидишь, конечно, — подтвердил Вадим. — Очень скоро. Мы с тобой поедем за границу, там ты с ней и встретишься.

— А, ну тогда ладно, — согласилась девочка. В комнате появилась Евгения Григорьевна. В руке она несла Василискину тапочку.

— Маша-растеряша! — сказала она, бросая тапку под ноги девочке. — Что родители-то скажут?

— Наверное, ничего. Я ведь нечаянно, — нашлась Василиска.

— Ну что, давай забирай все свои вещи, да пойдем, — предложил Вадим.

— Я сейчас! — Девочка исчезла в коридоре, опять чуть не потеряв тапку.

— Очень хорошо, что она так мало пожила у нас, — сказала Евгения Григорьевна, когда в коридоре смолк топот Василискиных ног. — Быстро привыкнет, адаптируется. Хуже, когда они здесь долго, с рождения.

— Нам тоже повезло, — сказал Вадим.

— Будем надеяться. Ну ладно, вы пока пойдите распишитесь, что приняли ребенка в целости и сохранности со всеми вещами.

Вадим ушел за Евгенией Григорьевной, Александра осталась одна. Она смотрела на стенд, на котором были наклеены вырезанные из журналов картинки со стеклянными банками с солениями, колбасы и еще что-то съестное, перечеркнутое красными крестами — то, что категорически нельзя приносить детдомовским детям.

* * *

Елизавета Андреевна поставила перед Василиской тарелку густого борща.

— Ешь!

Но Василиска насупилась и исподлобья посмотрела на новоиспеченную бабушку.

— Я суп не ем, — сказала она тихо.

— Это не суп, это борщ украинский. Знаешь, какой вкусный? Дедушка Михаил Леонтьевич по две тарелки зараз съедал. Меня его еще моя бабушка готовить научила.