Синьора нахмурилась, по всему было видно — не собиралась пускать его на порог.

— Я вам звонил. Вы забыли?

— Мне много звонят. — У матери Василиски уже чувствовался легкий итальянский акцент. — Всякие попрошайки! Почему-то все думают, что я должна давать приют знакомым моих друзей! Я не благотворительная организация! На меня муж уже косо смотрит! Привыкли там в совке! — Синьора была не на шутку раздражена.

— Я не за этим, — покачал головой Вадим. — Я по поводу вашей дочери, Василисы.

— Ах, это вы! Извините, пожалуйста! — Она отступила в сторону, давая Вадиму возможность войти. — Просто тут звонил какой-то приятель моей двоюродной сестры, просился пере… перекан….

— Перекантоваться, — подсказал Вадим.

— Да-да, представляете, я уже стала забывать русский язык. — Синьора Сантурини покачала головой. — Проходите в гостиную! — Она повела Вадима по широкому коридору, украшенному гобеленами и оружием.

«Сколько же тут комнат?» — думал Вадим, восхищенно глядя по сторонам.

— Меня зовут Татьяна, — представилась синьора и кивнула ему на Кресло.

«Итак, она звалась Татьяной», —вспомнил Вадим и кивнул.

— Я знаю. А меня зовут Вадим.

— Как там Василиса?

— Все в порядке. Живет в детском доме. Ходит в школу. Учится неплохо. Растет потихоньку. На вас похожа. Почему-то никто из ваших родственников до сих пор не оформил опекунство.

— У них там семеро по лавкам, самим жрать нечего, — сказала Татьяна. — А вообще-то — ужасно! Ребенок должен расти в семье.

«Чья бы корова мычала!..» — сердито подумал Вадим, а вслух сказал:

— А вы когда собираетесь ее забрать?

— Вы же видите, в каком я положении! — Женщина кивнула на свой огромный живот.

— Да, конечно, — кивнул Вадим.

— Наверное, не раньше, чем через год.

— И весь год Василиса будет жить в детском доме?

Татьяна помолчала несколько мгновений, разглядывая Вадима.

— Если честно, Вадим, мой муж против. Я не ожидала, что он окажется таким. Всегда думала, что в этом отношении европейцы очень демократичны, а тут столкнулась с такой ревностью, с таким неприятием! — Она вздохнула. — Просто удивительно! Может, он помягчает, когда родится свой ребенок?

— Мальчик?

— Врачи говорят — мальчик. Кофе хотите?

— Да нет, спасибо.

— А я выпью. — Женщина удалилась, оставив его одного.

«Ну что ж, пожалуй, все складывается как нельзя лучше», — подумал Вадим, еще раз оглядывая просторную гостиную.

Она вернулась с подносом, на котором стояли одна чашка и кофейник.

— Вы хотели со мной поговорить о дочери?

— А знаете что, — решился Вадим. — Отдайте ее мне!

— Кого? Василису? — Опешила женщина. — То есть как это?

— Но вы ведь все равно сможете забрать ее только через год. Если сможете… У нас с женой детей нет и быть не может. Мы ее удочерим. Я не хочу, чтобы Василиса жила в детском доме. Ей там очень плохо!

— Подождите, что вы вообще такое говорите? У нее есть бабушка, тети, дяди, а вы ей чужой человек!

— Уже не чужой, — сказал Вадим. — Мы очень хорошо общаемся с вашей дочерью. Я знаю, с оформлением будет трудно, но я смогу. Я знаю, как это делается в России.

— Деньги? Вы богатый человек?

—Пока еще нет!

— Он говорит — пока еще нет! Да знаете ли вы, какая это ответственность?!

— А вы — знаете? — не удержался Вадим.

— Да, может быть, вы правы, я плохая мать. — Татьяна положила руки на живот. — Но я хотела жить по-человечески, как живет большинство людей здесь. Мне все там надоело!

— В таком случае оформите отказ от дочери! — сказал Вадим жестко.

— Отказаться от Василисы?! — На глазах у женщины выступили слезы. — Вы — жестокий человек.

— Да нет, просто прежде всего так будет лучше ей. А вы будете жить себе спокойно, навещать ее, когда хотите. Обещаю, никаких препятствий мы с женой чинить вам не будем.

— Я не знаю. — Татьяна задумалась. — Честное слово — не знаю.

— А вы подумайте, я вас не тороплю. — Вадим поднялся с кресла. — Когда мне вам позвонить?

— Не знаю. — Взгляд Татьяны остановился и потух.

— Ну хорошо, я перезвоню через неделю. Насчет оформления всех бумаг я уже проконсультировался у юристов. Никаких проволочек не будет. Всего хорошего. Можете меня не провожать. — Вадим вышел из гостиной и торопливо зашагал к входной двери.

Татьяна стояла у окна, скрестив руки на огромном животе, и смотрела, как московский гость пересекает заросшее цветущим кустарником патио. Слезы выкатывались из ее глаз, бежали по щекам и падали на живот. Она их не утирала.

* * *

Люся Кант придирчиво осматривала пустые комнаты большого загородного дома, стоящего почти на самом берегу моря. С трех сторон дом был огорожен живой изгородью из колючего кустарника. К морю вела лестница с широкими ступенями, которая заканчивалась железобетонным причалом с волнорезом. Большой сад был густо, но в то же время искусно засажен деревьями и цветами, так что со стороны моря огромного дома практически не было видно. Перед стеклянной верандой на зеленой лужайке находился небольшой овальный бассейн. Мягкая трава на лужайке была тщательно подстрижена.

Люся закончила осмотр комнат и спустилась в просторный холл. Там ее поджидали Иван Палыч с вертлявым черноволосым французом — агентом по недвижимости. Француз без умолку щебетал и часто взмахивал руками, как птица при взлете. Иван Палыч кивал ему и посмеивался.

— Что он там болтает? — раздраженно спросила Люся.

— Он говорит, что сейчас самая низкая цена. Еще неделя, и она подскочит процентов на пять, не меньше, — перевел Иван Палыч.

— Ладно врать-то! — ворчливо сказала Люся. — Цена и так запредельная, куда ей еще подскакивать!

— Ты просила — я перевел, — обиженно произнес Иван Палыч. — Не знаю, как тебе, а мне нравится. Четвертый дом смотрим. Этот, пожалуй, самый лучший из всех. Да и дешевле на десять тысяч.

Француз подмигнул Люсе и снова что-то защебетал.

—Комплимент тебе делает. Говорит, что такой дом будет достойным украшением прекрасной хозяйки. Вижу.

— Уи-уи, бижу! — произнес француз, улыбаясь.

— Ладно, скажи ему, что мы подумаем. — Люся подошла к стеклянной двери веранды, отодвинула ее в сторону. В это мгновение из травы на лужайке поднялись металлические разбрызгиватели и начали, крутясь, веером сеять воду на траву, деревья и кустарники. Капли искрились в заходящем солнце всеми цветами радуги. Вдали переливалось лазурное море. .