но часть денег найду в ближайшее время, завтра, можно завтра, а часть чуть позже. Ты мне напишешь расписку за взятые у меня деньги. Когда встретимся? При встрече мне расскажешь, что стряслось.

– Я пошутил.

– Что?! – Я пошутил, мне не нужно занимать.

– Зачем ты пошутил подобным образом?

– Я хотел тебя проверить, хотел посмотреть на твою реакцию.

– И в чём суть проверки? И как? Посмотрел?

Он молчал. На том конце провода я почувствовала смятение. Ему нечего было мне ответить. Достаточно непрозорливая тактика.

– В чём суть проверки? Я тебя спрашиваю! Нервы мне потрепать?

– Проехали…

– Нет, не проехали! Ты пошутил? Отлично! Проверил! Будь так любезен, отвечай за свои поступки! И что дальше?! Что дальше твоей шутки?! Что дальше твоей несмешной шутки? Что за ней стоит?

– Я об этом не думал…

– Теперь подумай! Потому что я тебе официально заявляю, что этим поступком ты упал лицом в грязь. Пока! – я бросила трубку.

Измена

Через несколько дней после нашего последнего разговора по телефону он отправил мне в мессенджер видео развлекательного содержания, и у нас завязалась переписка.

В отправляемых Максимом сообщениях проскакивали бранные слова и видео с наипошлейшими шутками. Раньше подобного не было в нашем с ним общении.

«Что за сумятицу он нёс и посылал? – задумалась я тогда. – И откуда эти не свойственные его речи словечки, например „априори“, и концентрированный мат?»

Ещё не зная наверняка, но нутром чувствуя, что что-то не так, первыми правду восприняли мои уши. Насыщенно и плотно общаясь длительное время с человеком, ты видишь его штрихи, манеры, повадки. И тут как гром среди ясного неба у тебя складывается ощущение, что ты разговариваешь с кем-то абсолютно посторонним и доселе незнакомым. Смена образа или накидывание на себя пуха могло вызвать раздражение или смех, выглядя как сатира. Здесь было нечто иное: разившее душком и пробирающее холодом до костей, выворачивающее внутренности наружу, читавшееся между строк ощущение эффекта близости с другой женщиной, которой он обесценивает тебя.

Мне было обидно, но не из-за того, что он с другой, которой решил цинично выгнать меня из своей жизни, – причиной являлась горечь. Дама, которую он повстречал, начала губить всё то, что я в нём оберегала и сохраняла. Я старалась не дать угаснуть слабому огоньку, который светился во тьме его жёсткого сердца, забитого болью. Но произошло так, как произошло. Его падение было результатом его выбора. Всё то важное, что было написано до пошлятины и мерзости в нашем чате, закончилось скабрёзными шутками, видео с голыми женскими грудями, гениталиями всех полов, фаллоимитаторами и вибраторами, откровенными картинками порнографического характера, когда я попросила его остановиться.

Прошла ещё одна неделя. Случившийся треш на работе приумножил подавляемое желание увидеть его, несмотря на подозрения и длительный перерыв в общении для наших отношений.

– Пожалуйста, купи по дороге бутылку красного сухого вина.

В мои планы не входило рассказывать подробности экстрима без его желания узнать произошедшее, я уже давно научилась защищаться и решать свои ситуации сама. На самом деле мужской мир не так уж и сложен для восприятия, если уметь держать своё слово и язык за зубами, не капризничать, не истерить и при каждом удобном и неудобном случае не вставлять пустую и бездарную фразу «Ну я же девочка!». Женщинам есть чему поучиться у мужчин, и проституция помогла мне это понять. Мне нужно было лишь его присутствие. Просто чтобы он был рядом. Мне была так необходима его поддержка. Не защитник, не советчик, не жилетка, а поддержка. Он знал, что у меня мрачное настроение, я не скрывала этого при телефонном разговоре.

Максим приехал без вина, сказав, что алкомаркета по дороге не встретил, и сообщил мне нечто важное. Он выложил все карты на стол о новой пассии и новых отношениях. Не умеющий переваривать собственную боль, он не был способен поддержать другого человека, но, утопая в боли, он был способен добить нуждающегося в поддержке.

– Возможно, мы ещё увидимся.

– Что ты подразумеваешь? Я думаю, нам лучше остаться друзьями.

– Я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Зачем мне дружить с женщиной, если я не планирую с ней спать?

– То есть, по-твоему, женщина только для того, чтобы с ней спать?

– Мне кажется, да.

– Я не одна из твоей коллекции, поэтому если мы и будем общаться после всего, что между нами было, и того, что произошло, то только в формате словесного общения. У меня нет желания заниматься прошлым в будущем, поэтому спасибо за предложение, но я предлагаю нам попрощаться по-человечески, а не интимными местами.

Не давая самой себе упасть в страдания, я сохранила самообладание.

В глазах Максима читалась надежда на отмщение и ожидание моей болезненной реакции на его поступок. Он полагал, что своим деянием сделает мне настолько больно, что от лживого ощущения победы станет легче ему. Он устроил нашим отношениям соревнования в духе «кто кого?», тем самым обманув и предав самого себя.

Когда-то, ещё в начале отношений, мы договорились, что, если в нашей паре появится кто-то третий, мы скажем об этом друг другу сразу, не будем плести интриги и пытаться усидеть на двух стульях. С учётом того, что он, влепив третью персону, рассказал об этом не вовремя, неуместно, с опозданием и при обстоятельствах, где я изначально была подавлена, всё это говорило само за себя и выглядело смазанным, бесформенным и отвратительным. Он оказался бесчестным в поступках.

Месть, спровоцированная болью, оказалась сильнее данного слова, здравого смысла и хладнокровного решения ситуации. Ощущая свою беспомощность из-за нежелания взглянуть на мир иначе и в то же время жгучего желания досадить мне за это, он сошёл с дистанции некрасиво и подло. Согласившись на условия игры, он сам же ими пренебрёг, сознавшись своими действиями в слабости и безволии.

Я не ставила перед ним рамок в виде телесной верности, но я не думала, что его боль сделает его настолько всеядным. Я видела, что уродство алчности и неестественность выбранной им особы сделали с ним. Его внешность, речь и улыбка изменились до неузнаваемости. Красота ушла из его жизни.

Ему было нелегко со мной от тяжести чувства собственной значимости, привычки существовать в манипуляциях, разыгранных страданиях на ровном месте и искусственно созданной трагедии ввиду постоянной неудовлетворённости в отсутствие чувства благодарности. Бегством за своими желаниями, как капризный ребёнок, занимал он свою жизнь, не понимая, что жизнь дана человеку не для того, чтобы исполнять капризы неблагодарности. Всё это я видела