собой.

– Молодец. Но сегодня речь пойдёт не о тебе, а обо мне. Знаешь, доктор простимулировал меня получить водительские права, дал пинок к избавлению от насилия, а бельчонок помог мне вспомнить, что я – женщина… – Я не доктор и не бельчонок.

– Это было в качестве примера. Не делай концентрацию на том, на чем её не нужно делать. Что бы ты мог привнести в меня? Свои таланты? Ты пытаешься принять новое для себя, а я хочу попробовать принять то, что посоветуешь мне ты.

И он решил, что пришло время перекраивать меня полностью.

– Ты жадненькая.

– Неожиданный поворот событий! В чём проявляется моя жадность?

– Ты жадненькая для себя, ты мало вкладываешь в себя и совсем не пользуешься косметикой.

– На твой взгляд, я плохо выгляжу?

– Нет, ты красивая, но косметикой пользоваться надо, и краситься нужно всегда, чтобы выглядеть красиво.

– Я красивая, но, по-твоему, нужно обязательно краситься, чтобы быть красивой? Что за тавтология?

– Красоту естественности придумали ленивые женщины. Ты ленивая.

– А я-то думала, что косметику придумали ленивые женщины, которые прикрывают своё внутреннее уродство тоннами макияжа.

Я сделала вид, что продолжаю слушать его, но понимала, что это полный бред. Выбор красоты естественности был не моим субъективным мнением. Сколько я ни спрашивала людей обоих полов о красоте естественности, все в один голос утверждали, что, если женщина имеет способность выглядеть красиво без косметики, ей позволительно не использовать макияж.

– Продолжая разговор о жадности… Ты считаешь, что, для того чтобы быть красивой, женщине обязательно нужно тратить на себя много денег?

– Это же забота о себе.

– Что ж, по-твоему, забота заключается в деньгах? Хорошо, допустим.

– Ты могла бы сделать себе грудь.

– Тебе не нравится, как выглядит моя грудь?

– Форма нравится, но размер можно увеличить. Ты могла бы сделать третий размер и выглядеть эффектнее.

– Да, точно, а после переломиться напополам. То есть женщине нужно иметь арбузные груди, чтобы выглядеть эффектно? Допустим. А мощный затылок не нужно иметь?

– О чём ты?

– Ну как же, Ильф и Петров, женщина – мечта поэта, арбузные груди и мощный затылок!

Мы посмеялись, но мне было не до смеха.

– Когда я проводила соцопрос, все единодушно высказались против. Будь солидарен с мужским населением страны, не порти картину мира!

– Что бы они понимали! Они привыкли трахать кого попало, поэтому так и говорят.

– Ты сейчас серьёзно? То есть ты уличил в неразборчивости моих половых партнёров и называешь меня «кого попало»? Ты понимаешь, что ты сейчас сказал? А твой выбор? Почему ты не уважаешь свой собственный выбор?

– Я не это имел в виду. Ты поняла, о чём я.

– Ты имел в виду то, что было тобой сказано. И я всё прекрасно поняла. Какие бы сиськи ни были, душу за сиськами не скроешь. Какие для тебя основные женские качества?

– Красота.

– Какая именно красота?

– Когда женщина себя сделала. Силиконовая грудь – это женственность. Мне вообще нравится, когда женщина себя делает. Губки, щёчки, татуаж.

Его речи не были стёбом или издевательством. Он на самом деле верил в то, что говорил.

– Не постесняюсь спросить, что ты в таком случае делаешь рядом со мной? Где ты увидел во мне силикон? В моих больших зелёных глазах? Или взглянул в глаза и утонул? Или один орган с другим перепутал? Что вообще происходит в твоей голове?

– Я сам не понимаю.

– Хорошо, это всё о внешнем. А о внутреннем что-нибудь можешь сказать?

– Наши отношения изначально тупиковые. Твоя модель жизни утопична, потому что в ней нет того, что нужно женщине.

– И что же это?

– Семья и дети.

– Да, Америку ты мне не открыл.

Женщина, делающая сама себя, пренепременно должна обзавестись силиконовой грудью, качнуть губы и сделать подтяжку, желательно всего и сразу. Остальное не так уж и важно.

Кабацкая жизнь

Мы решили встретиться в баре. Он сидел за столиком, который выбрал для нас, и ждал меня.

Я выбрала образ на грани фола. Буквально один штрих, и от девушки, которая всем своим видом кричит о том, что у неё проблемы со вкусом, самооценкой, мужчинами, отношениями, личной жизнью, достоинством и уважением к самой себе, меня бы ничего не отделяло, но я этот штрих не внесла.

– Отлично выглядишь! – с восторгом из грязной смеси вожделения и похоти встретил меня он.

Всё внутри меня перекорёжило от его интонации и взгляда.

– Ты ведь хотел куклу, будет тебе кукла, – сказала я, смотря на него глупым взглядом и беспрестанно моргая.

– Только не нужно делать этого для меня! – надменно и лживо-отрешённо произнёс он.

– Ты считаешь, что не заслуживаешь, чтобы для тебя что-то делали? Я не сделаю ничего из того, что будет для меня категорически неприемлемо. А если я что-то делаю, пусть даже новое, значит, я сама сделала выбор. Я – взрослый человек и отдаю себе отчёт в своих поступках, сама несу за них ответственность. О, да на тебе футболочка «Билайн»! Ты – пчёлка Жу-Жу-Жу! За тобою я слежу! – я засмеялась.

– Что? Какая пчёлка? Это ТФ, – с гордостью и самодовольством произнёс он.

Я не придала значения его словам, но он не унимался и пошёл дальше.

– Ты не знаешь, кто такой ТФ?

Выражение его лица говорило о презрении и искреннем удивлении, как будто я не знала, какой нынче век на дворе, кто подписал пакт Молотова-Риббентропа, написал полонез Огинского и кто такие «Нормандия – Неман».

– Нет, не знаю.

– Ну ты даёшь!

– А кто это?

– Это известная брендовая марка одежды! Как этого можно не знать?! – с брызгами из ротовой полости во все стороны продолжил он взволнованно-возмущённым тоном.

– Да, это поистине жизненно важная информация, – с полным равнодушием на все его эмоциональные выплески ответила я.

– М-да, – разочарованно произнёс он со вздохом, как будто со мной с этого момента уже не о чем было говорить.

Казалось, весь мир человека сошёлся на его «Пендж по-вере» и «Фоме фигфигере». Мне стало дурно. Я почувствовала вонь, которая исходила из его души.

– Я и не думала, что ты такой цепкий до брендов. Качественно маскируешься, вынуждена отметить, – более разочарованно, чем он, произнесла я.

– Это плохо?

– Какая разница, плохо это или хорошо? Ты такой, какой есть.

После того как я выбрала куклу, он стал менее уверенным в себе, начал слегка сутулиться и выглядел нервным. Он пожалел, что предложил примерить этот костюм. Раздражение увеличивалось в геометрической прогрессии. Но ни на мой кричащий внешний вид, ни на один из сопутствующих