– Охотно верю. Но я слышал немало злых и неприятных слов по поводу того, что ты вышла замуж за человека, который был намного старше тебя, исключительно из-за его богатства и титула. Она твердила об этом изо дня в день на протяжении нескольких месяцев, пока мне не надоело слышать твое имя и имя Космо ди Каппони.

– Но зачем? – вновь спросила Джоанна. – Я уже не представляла для нее никакой, даже гипотетический, угрозы. У нее был ты, был ребенок, Вейкфилд, титул – была жизнь, о которой она всегда мечтала. Почему она так завидовала тому, что я вышла замуж за человека, которого любила?

– Послушай, Джоанна, ты никак не можешь понять главного, – тихо, стараясь не обидеть ее, сказал Гай. – Она совершенно не ожидала, что ты, уехав из Англии, сможешь выйти замуж. Тебе, с ее точки зрения, оставалось только медленно увядать не фоне ее успеха, желательно испытывая острое чувство зависти. Но ты вышла замуж, да еще за виконта Каппони, человека весьма богатого и с обширными связями. Это в жизненную схему Лидии никак не укладывалось. А уж то, что ты любишь его и счастлива в то время, когда ей так плохо, было настоящим ударом.

Джоанна чуть было не закричала от все более усиливающегося чувства разочарования и безысходности.

– Но если Лидии хотелось, чтобы я ей завидовала, то почему она постоянно писала мне о своих проблемах? То, что она сообщала о себе, вызывало только чувство жалости.

– Я знал, что ты любишь Лидию, дорогая, но не мог представить, что это настолько мешает тебе понять ее. Главным желанием в жизни Лидии было находиться в центре внимания, даже если это внимание обусловлено жалостью к ней. Собственно, для этого ты и была ей нужна – твоя бесконечная любовь гарантировала внимание. – Джоанна замотала головой, отказываясь верить. – Затем, когда умер Космо, – продолжил Гай, – она вдруг изменила свое отношение и стала говорить, как ей жаль, что ты, совсем недолго пожив с мужем, стала вдовой. Но продолжалось это ровно до тех пор, пока не поползли слухи об отравлении. Я готов поспорить на что угодно, что это ты написала ей о том, в чем обвиняют тебя Каппони. Ведь так?

Джоанна удрученно кивнула.

– Так вот, судя по всему, именно Лидия распространила эту ложь по всей Англии. Ты пролила бальзам на ее лживое завистливое сердце, дав повод для грязных слухов против себя самой. Заметь, Лидия никому не сообщила, что ты оставила и собственность, и деньги семье, не взяв себе ничего. А ведь ты наверняка писала ей об этом, так?

Она снова кивнула. Последние иллюзии в отношении Лидии рассеялись, и Джоанна ощущала себя полной идиоткой.

– И все же я не могу понять, – произнесла она каким-то тонким, не своим голосом, преодолевая подступивший к горлу слезливый комок. – Ведь я любила ее всем сердцем, Гай. Это правда, что мы не так часто встречались до того, как я стала жить у Оксли, поскольку наши семьи не были особенно близки. Но потом мы стали неразлучны. Я думала о ней как о родной сестре и не сомневалась, что она относится ко мне так же. Лидия часто называла меня сестрой по сердцу.

– Даже не знаю, любимая моя, кто из вас был большим романтиком. Но настоящим, в лучшем смысле этого слова, конечно же, была ты. – Он ободряюще сжал ее руку. – Ты веришь, что этот мир полон благородства и добра, и ищешь в окружающих тебя людях прежде всего эти качества.

– Не всегда, – сказала Джоанна, опуская голову на плечо человека, который стал для нее так дорог, которого она так любила, что сочла бы за счастье отдать за него жизнь, если бы понадобилось.

Гай прижался щекой к ее затылку.

– А-а, ты имеешь в виду нашу первую встречу, во время которой ты проявила полную преданность кузине, да? Ты приготовилась защищать память Лидии и ее сына от ужасного злодея в моем лице и была полна решимости заплатить за это даже ценой собственной жизни. Но на самом деле злодеем была Лидия. Это она замутила водоворот из недоверия и злобы, породив хаос в твоем и моем сердце. Я благодарен Богу за то, что теперь все это осталось в прошлом.

Джоанна в очередной раз кивнула, а затем потерлась кончиком носа о его шею, вдыхая опьяняющий запах любимого. Она тоже была благодарна – благодарна Гаю за его готовность открыто и честно поговорить о Лидии, за то, что она узнала правду – ее кузина была завистливой, запутавшейся в жизни и пытавшейся запутать других женщиной.

А знала ли Джоанна свою кузину на самом деле? Выходит, что нет. Она видела в ней то, что хотела видеть, и верила в то, во что было необходимо верить. Ведь после гибели родителей Джоанна так нуждалось в людях, которых бы любила она и которые бы могли любить ее. Собственно, это было единственным объяснением ее слепой доверчивости. Не то же ли самое произошло с Гаем, когда он с первого взгляда влюбился в Лидию?

Эта мысль пробудила в памяти сказанные когда-то Гаем слова: «В тот момент, когда я встретил Лидию, я только что пережил очень неприятный период своей жизни и еще не до конца отошел. А она была такая веселая, такая красивая, такая молодая, что мне отчаянно захотелось прильнуть к этому источнику жизни, раствориться в ее теплоте и невинности…»

– Подозреваю… – начала Джоанна и запнулась, вспомнив о том, как реагировал Гай на эту тему. Однако сейчас у нее был реальный шанс выяснить то единственное, о чем он отказывался ей рассказать. То, что, как она поняла из разговора с графиней, было гораздо важнее для него и его восприятия жизни. – Я полагаю, что со мной происходило то же, что произошло с тобой в тот момент, когда ты встретил Лидию.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Гай, удивленно глядя на нее.

Джоанна заколебалась, еще раз прикидывая про себя, не совершает ли она ошибку, которая может оказаться непоправимой. Требовалось собрать все имеющиеся душевные силы, всю храбрость, чтобы вступить в предстоящее сражение. Да, это будет второе сражение, которое она должна провести за этот вечер. Но в отличие от первого ей предстояло сражаться не только за себя и свою репутацию, на кону были ее отношения с Гаем. Их продолжение зависело от того, сумеет ли она уговорить его открыться и рассказать всю правду.

Джоанна понимала, что именно она должна начать это сражение и непрерывно атаковать, поскольку добровольно он даже не подпустит ее к своей тайне. Лорд хоть и не прямо, но достаточно четко предупредил об этом совсем недавно, и вряд ли стоит надеяться, что он изменит свою позицию сейчас только из-за того, что ей этого захотелось.

– Джоанна? Что ты хотела сказать? – услышала она голос Гривза и почувствовала, как кончики его пальцев нежно щекочут ее руку.

О боже, зачем он именно сейчас, когда ей придется причинить ему боль, выглядит таким милым, беззащитным и доверчивым?

Джоанна сделала глубокий вдох и бросилась в пропасть, сознательно потянув Гая за собой и не переставая молиться, чтобы их любовь помогла им благополучно приземлиться.

– Я, как и ты, впервые встретилась с Лидией в момент, когда жизнь, казалось, разбита и дальше жить незачем, – начала она. – Я, как и ты, потеряла все и всех, за исключением Банч. Думаю, именно поэтому я, не задумываясь, отдала всю свою душу и сердце Лидии, точно также как и ты. Мне точно не известно, что произошло с тобой на Пиренеях, но и тех немногих слов и недосказанных фраз, которые я услышала от Рэна и его мамы, достаточно, чтобы понять, что случилось…