Пусть каждый убедится в этом лично.

Сирийский царь Селевк посылает правителя государства Илиодора в Иерусалим и приказывает ему завладеть сокро­вищами местного храма. Встретив отказ со стороны перво­священника Онии, Илиодор пытается захватить сокровища силой. Когда же он с вооруженными людьми врывается в сокровищницу, бог являет великое знамение, приводящее всех в изнеможение и ужас. Сам Илиодор «падает на землю, объятый великой тьмой. Его свита поднимает и уносит его, беспомощного, на носилках. Все присутствующие усматри­вают в этом откровении акт всемогущего господа. И в то время, как Илиодор лежит, лишенный божественной силой дара речи и всякой, надежды на спасение, иудеи благосло­вляют господа, прославившего свое жилище; и храм, кото­рый незадолго перед тем наполнен был страхом и смуще­нием, благодаря явлению господа наполнился радостью и веселием. Затем некоторые из спутников Илиодора обра­щаются к первосвященнику Онии с просьбой призвать все­вышнего, чтобы сохранить жизнь лежащему уже при по­следнем издыхании Илиодору. Первосвященник приносит жертву, дабы спасти Илиодора. В это время перед Илиодором предстают юноши, которые являлись ему уже раньше и биче­вали его тогда, и призывают его теперь воздать великую бла­годарность первосвященнику, ради которого господь даровал ему жизнь, и возвещать всем «великую силу бога». «Илио­дор же, принесши жертву господу и. обещав многие обеты сохранившему ему жизнь и возблагодарив Онию, возвра­тился с воинами к царю, и пред всеми свидетельствовал о делах великого бога, которые он видел своими глазами» (35 и сл.).

Сходство этой истории с историей обращения Павла бесспорно. Подобно тому, как Павел был послан иеруса­лимским первосвященником в Дамаск, чтобы привести на­ходившихся там христиан закованными в Иерусалим, так и Илиодор отправляется по приказанию короля Селевка в Иерусалим, чтобы завладеть сокровищницей местного срама. И подобно тому, как Павел незадолго до выполне­ния своей миссии был низвержен небесным явлением, при чем его спутники стояли в оцепенении, и он сам в течение грех дней был слеп, так что пришлось его за руку отвести в Дамаск (Деяния 9, 7), так и Илиодор. объятый вместе со своей свитой ужасом под влиянием небесного явления, упал на землю, окутанный тьмой, и был унесен окружав­шими его лицами в совершенно беспомощном состоянии. Вместо благочестивого первосвященника Онии здесь фигу­рирует дамаский ученик Ананий (!). Подобно тому, как первого спутники Илиодора умоляют помочь потерпевшему несчастье правителю, так и последнего господь призвал в видении помочь Павлу и вернуть последнему зрение. И по­добно тому, как Павел предупреждается видением о том, что ему будет оказана помощь Ананием, так и Илиодору вторич­ное видение внушает благодарность по отношению к перво­священнику Онии. Согласно Деян. 22, 17, 21, явившийся Павлу в храме бог призывает его проповедовать евангелие среди язычников. Илиодора же только-что упомянутое нами небесное явление призывает возвещать всем «великую силу бога»; и, возвратившись к царю, он перед всеми свидетель­ствует о делах великого бога. Точно также Павел в Да­маске по своем возвращении в Иерусалим благовествует об Иисусе, при чем здесь иудеи удивляются обращению че­ловека, еще совсем недавно нагонявшего страх на иеруса­лимскую общину, подобно тому, как там они благослов­ляют господа, совершившего чудо в отношении Илио­дора и наполнившего радостью и веселием храм, который незадолго перед тем был охвачен страхом и смущением. Более того, даже бичевание, которое грозило Павлу, когда он рассказал о своем обращении (Деян. 22, 24), по-видимому, навеяно бичеванием, которому действительно подвергся Илиодор со стороны небесных юношей. Возможно также, что и воспоминание об Энеиде Вергилия 111, 22 сл. не про­шло бесследно для указанного повествования Деяний.

Отсюда следует, что знаменитое чудо под Дамаском, которое так часто служило непререкаемым примером вне­запного обращения благочестивых мужей, лишено всякого исторического значения. Автор Деяний позаимствовал из 1 Кор. 9, 1 (где Павел говорит: «не видел ли я Иисуса Христа?») и из 15, 8 и сл. (где сказано, что после всех Христос явился к Павлу) известие о том, что христос явился Павлу. В той же главе (9 и сл.) он нашел указание на то, что Павел гнал церковь божью и что он, апостол, благодатью божью есть тот, что он есть. На основании всего этого он сделал вывод, что под влиянием явления Христа Навел прекратил преследование христианской общины. Это преследование автор Деяний связал с. убиением Стефана и перенес его в Иерусалим. Что это событие произошло под Дамаском, когда Павел собирался изловить местных христиан, об этом автор Деяний узнал из 2 Кор. 11, 32 где он нашел также сообщение о преследовании Павла в Дамаске и об его бег­стве в спущенной со стены корзине. Он вплел эту историю в свой собственный рассказ (Деян. 9, 23 — 25) и добился таким образом своей цели — поставить языческую миссию Павла в непосредственную связь с Иерусалимом и вообще изобра­зить последний как главный центр распространения еван­гелия. Что это в действительности подтасовка и что обращение Павла произошло, во всяком случае, при совершенно иных условиях, чем те, которые указаны в Деяниях, это при­знают теперь, по-видимому, многие теологи[41].

Как бы то ни было, указанное повествование Деяний не имеет исторического значения; вместе с тем не только от­падают все бесчисленные, более или менее глубокомыслен­ные попытки психологически вывести возникновение ми­ровоззрения Павла из чуда под Дамаском, но мы получаем также веское доказательство подложности Посла­ния к галатам.

Кто поверит автору этого послания, что он тождествен с историческим Павлом после того, как в основу своего по­вествования он кладет сообщение о своем обращении и свя­занных с этим переживаниях, представляющее собой на деле чистейший вымысел? Правда, автор Послания к галатам от­вергает правдивость соответствующего сообщения Деяний; по-видимому, он не желает ничего знать о свидании Павла с дамаскими учениками, об его знакомстве с Ананием и в особенности о более тесном общении его с иерусалимскими апостолами и с общинами Иудеи, от которых он мог полу­чить более подробные сведения об Иисусе и у которых он должен был позаимствовать руководящие идеи своего еван­гелия. Но та форма, в которой он отклоняет это предполо­жение, ясно показывает, что его единственным намерением было доказать божественное происхождение и оригиналь­ность своего религиозного мировоззрения. Как знакомый с писаниями иудей, он не мог не знать, что сообщение Деяний о нем зиждется на повествовании об Илиодоре, и ничего не могло быть проще, как путем простого указания на этот факт аннулировать данные сообщения. Между тем он исходит из принципиального признания правдивости чуда обращения, — несомненно потому, что он сам знает о фактической стороне этого события не более, чем автор Деяний, и что на