Венди закусила губу. Барри посмотрел на дочь. Она действительно хорошенькая, похожа на Сьюзен, только лучше: шикарные густые волосы каштанового цвета наверняка были предметом зависти девчонок в округе. Выглядела она старше своего возраста. Лет на восемнадцать. Тело полностью сформировалось, длинные стройные ноги и пышная грудь. Она как Джоан Коллинз в молодости: широкие скулы и огромные глаза с поволокой. Он почувствовал зарождающееся желание, манящее притяжение молодого женского тела.

Все равно этот цветок сорвет какой-нибудь юный наглец с грубыми грязными руками и вонью изо рта. Барри не сомневался, именно так и будет. Он сам много раз так делал. Он прижал ее к себе.

– Поцелуй своего старого папочку.

Венди хотела встать, но его только раззадорили ее попытки освободиться. Сначала он действительно шутил. Но ощущение юного тела добавило в шутку перца. Чистая девичья кожа возбуждала Барри, его руки шарили по телу Венди, она чувствовала их повсюду. Девушка отчаянно боролась, но отец лишь смеялся – ее сопротивление еще больше его возбуждало. Наконец Венди ударила его локтем в живот. Удар был такой силы, что Барри потерял равновесие и задел журнальный столик. Полетели на пол пустые чашки и блюдца. А от гордости Сьюзен – большой стеклянной вазы, в которую она выкладывала фрукты и конфеты на Рождество, остались лишь мелкие осколки.

Венди вскочила на ноги, но, чтобы выскочить из комнаты, ей надо было переступить через отца. Она попробовала, тогда Барри схватил ее за лодыжку, и она растянулась на полу. Упав прямо на разбитое стекло, Венди вскрикнула от боли – в тело вонзились острые осколки. Отец оседлал ее, навалившись на нее всей своей тушей, и трижды ударил по лицу.

– Да успокойся ты, маленькая сучка.

Она задвигала бедрами, стараясь вылезти.

– Папа, оставь меня, отпусти, ради бога. – Она говорила с трудом, прижатая к полу весом его тела. В ее глазах он не заметил страха, только ненависть. В гневе, подогретом наркотиками, Барри решил, что это неправильно. Она должна уважать его.

– Ты, как и твоя мать, думаешь, что лучше меня. Вы все думаете, что я хуже вас. Ты, Розель, твоя мать. Вы думаете, что вы особенные, потому что у вас есть дырка между ног.

Он приблизил свое лицо к ее лицу.

– Нет. Вы не лучше. Вы злые грязные шлюхи. Каждый месяц вы истекаете кровью, но при этом живы-здоровы! Ты понимаешь, о чем я говорю? Понимаешь?

Он орал во всю глотку. Венди плакала:

– Пожалуйста, папочка, пожалуйста… Дай мне встать. Мне больно. Ты делаешь мне больно.

Он посмотрел вниз на ее бледное, напряженное и очень красивое лицо. Она его дочь, его плоть и кровь. А так ли это?

Может быть, она дочь Джоуи? Барри зацепился за эту мысль, поскольку она оправдывала то, что он собирался сделать. Барри всегда наказывал женщин сексом. Он внедрял в них свое семя, удовлетворял свою похоть и заставлял их чувствовать себя ничтожеством.

Он вспомнил, сколько он натерпелся от ее плача и капризов. После ее рождения у Сьюзен уже никогда не хватало времени на него, Барри. Все время она отдавала этим проклятым детям. Он их всех проучит – Венди, ее мать и Розель. Барри казалось, что он сможет доказать свое превосходство бывшей любовнице.

Он облапал груди Венди и начал сильно тискать. От боли девочка выгнулась под ним дугой.

– Ты такая же шлюха, как и твоя мать…

Венди кричала, рыдая, во весь голос:

– Папа, пожалуйста! Дай мне встать. У меня кровь, мне больно…

Барри смеялся:

– Я не твой папа, твой папа Джоуи, милая, так же как и всех остальных. Твоя мать была подстилкой для своего отца. Он не твой дед, он твой отец. Моя только Роза, и всё, остальных я презираю.

Эти слова поразили Венди в самое сердце. Она поверила тому, что он сказал. Между матерью и дедом были неестественные отношения. Девушка вспомнила ревность Джун, если она заставала их наедине, ее слова, что дед был любитель полапать всех, включая и собственных внучек.

– Вы все – результат кровосмешения.

Алана и маленький Барри стояли в дверях, глядя на отца. Барри почувствовал их взгляд. Сын держал в руках плюшевого мишку, в крошках от сухариков. (Сьюзен часто приходилось потихоньку забирать игрушку, когда малыш засыпал, и стирать ее.)

Где-то в затуманенном мозгу Барри звенел звонок, напоминая, что он зашел слишком далеко, но действие наркотиков усиливало его агрессию и жестокость. А подавленное лицо дочери доказывало, что он поступает правильно.

– А ну марш назад в кроватки, или вам тоже попадет.

Он сделал вид, будто хочет встать, и малыши кинулись бегом вверх по лестнице, где плакала в своей кроватке маленькая Рози.

Венди увидела, как приближается лицо отца, и вцепилась зубами в его точеную скулу, форму которой она унаследовала. В полном отчаянии она изо всех сил впилась в ненавистную плоть, в ужасе чувствуя во рту вкус крови.

От боли и злости Барри совсем обезумел. Он беспощадно бил свою дочь. Душераздирающие крики Венди разносились по всему дому. Рози сидела на кровати вместе с Барри и Аланой, прислушиваясь к тому, что происходит внизу.

Стараясь спрятаться от страшных криков сестры, полных боли и ужаса, маленький Барри лег в постель и накрыл голову потрепанным мишкой. Он горько плакал. Рози, заметив на полу кусочек печенья, требовательно показывала на него пальчиком. Но впервые в жизни никто не обращал на нее внимания. Алана молча ревела, догадываясь о том, что происходит в гостиной.

– Нет, ты ее видела? Господи, я думала, умру со смеху.

Сьюзен и Дорин возвращались домой.

– Не могу поверить, что она это сделала, а ты? Представь, вытворить такое! Да еще из-за такого куска дерьма, как он.

Они снова залились хохотом.

– Да, но он все-таки ее муж. Можно понять Дэбби. Как она толкнула эту крошку! Господи, даже я почувствовала, а я ведь была на другом конце бара.

Сьюзен кивнула:

– Бедная Дэбби. Такой трюк мог только Барри выкинуть: пригласить поужинать жену и любовницу. Мне ее жаль. Она порядочная сволочь, но все равно это свинство так с ней поступать…

Они шли по дороге с обратной стороны их дома.

– Я посмотрю, как там дети, и, если хочешь, зайду к тебе на чашку чая.

– Хорошо, Дорин. Посмотри и минут через десять приходи.

Сьюзен вошла через черный ход и с удивлением обнаружила, что все четверо ее детей сидят за кухонным столом. Одного взгляда на Венди было достаточно, чтобы все понять.

– Где он? – Голос Сьюзен был тихим и напряженным. Осторожно взяв лицо дочери в руки, она осмотрела ссадины и синяки.

– Что случилось? Он пьян?

Венди кивнула, затем произнесла упавшим голосом:

– Он под кайфом, мам. Он заставил меня… заставил меня…